По сравнению с прошлым утром он чувствовал себя прекрасно, откровенно любовался Лидией Семеновной, пил горячий кофе и смеялся над тем, как она возмущается непроходимой тупости руководителей.
– Вам смешно? А меня оскорбляет подозрение, что планово – экономический отдел занимается самогоноварением. Да я вообще не пью.
– А кофе? С коньяком, с ликером?
– В рабочее время только чай.
– Да ребята-демократы только чай. – Напел ревизор.
–Михаил Александрович, не издевайтесь. Отрабатывайте кофе с сахаром, помогите написать объяснительную.
–Лидия Семеновна, а почему вы обязаны её писать? Вы в чем-то виноваты?
–Директор приказал.
–Пусть сам и пишет.
–Вам легко говорить.
–Тогда изобразите трех обезьянок. – Михаил поочередно закрыл глаза, уши, рот, изобразил из себя обезьянку; язык под нижнюю губу, глаза выпучить, оттянуть уши. – Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу. Эдита Пьеха когда-то пела.
Ему удалось вызвать улыбку.
–Опять шутите.
–Нет вполне серьезно. Пишите: К появлению спиртосодержащих продуктов на территории предприятия отношения не имею. Точка. Ничего дополнительного по данному вопросу сообщить не могу. Точка. Дата. Подпись.
–Вы, умочка.
С легкого языка Михаила Александровича свыше сотни объяснительных, написанных как под копирку, легли на стол директора. Пачки дефицитной бумаги как не бывало. Руководство чесало головы, лысую и лохматую. Комбинат веселился.
– Лидия Семеновна, и часто у вас реки бражные – берега кисельные.
–Пьют. Пьют, Михаил Александрович. А Москву что, городом трезвости объявили? Бывали, видели. У нас хоть пьяные на улицах не валяются. Зимой замерзнешь, летом лес рядом, или на речку. Все пристойно.
–Да-да, мне сегодня пристойно до полуночи серенады под окном крутили. А серьезно. Откуда брага?
–Честно. У нас только два коллектива в здании способны на такую авантюру. Или ремонтно-строительный участок; водяные, деревянные и мастера художественно малярных работ. Или вольтанутые, электрики, если по-вашему. И те и те на любые художества способны, и свободны в своих перемещениях по предприятию. Кстати, Михаил Александрович, познакомлю я вас с начальником участка электросетей. Он по всем объектам ездит, знаком и с руководителями и с рабочими, вот кто вас познакомит с предприятием. Машина у них есть. Объедите, посмотрите. Только меня не забывайте. Расскажите, что увидите.
– Алексей Сергеевич.
–Михаил Александрович.
–Ну, Лидочка, сосватала. Так, по всем объектам не повезу. Поедем на подстанцию, по пути заскочим на рудный склад, посмотрим сверху на рудник, заедем к пятому экскаватору, на ЗБШ. Этого достаточно. Везде одно и тоже. А бензина дают на дно бака.
Уазик катил по широкой, в выбоинах и колдобинах, усыпанной кусками породы дороге между высокими отвалами. Водитель материл все и всех и держа скорость тридцать километров в час. Уазик грелся, водитель ворчал. Новые знакомые вели разговор, присматриваясь, прислушиваясь, друг к другу.
– Алексей Сергеевич, а ваше мнение по поводу ЧП с охраной?
– По данному вопросу ничего сообщить не могу.
–А чо сообщать. – Вмешался водитель. – Сами поставили, сами сожрали – на честных людей валят. Сами охраняют, сами воруют. Хорошо устроились.
– Солидарен. Они полгода у нас работают. По началу поездом приезжали из Читы на вахту, а сейчас через одного на крутой иномаре.
Уазик прижался к обочине. У обгонявшего Белаза на заднем колесе болтался, готовый оторваться кусок покрышки размером с футбольный мяч. Он и оторвался. Описал высокую дугу, упал левее поравнявшегося с ним уазика и весело поскакал по дороге.
