Когда дедова родня прибежала к домику над рекой, то на лавочке вовсю веселилась молодежь, представляя в лицах свадьбу, деда, его бабку. В сничке торчал сучок от голика, значит, хозяина нет дома. Бить окна, поджигать избу гости не стали, а отправились пить дальше за здоровье молодых и новое рождение старого.
«Там вдали за рекой зажигались огни, в небе ясном заря догорала», когда Гуля неспешной таежной дорогой поднимался в хребты. Внизу, в селе, гуляла свадьба.
Фарт штука непредсказуемая. Когда идешь с веселой душой, то и тайга не хмурится, щедро делится своей красой, своим богатством.
По возвращении поклонился Гуля деду сохатиной губой. Выпил мировую стопку, после третьей прибежала бабка и нарушила мужскую идиллию. Ненадолго. Вечером на лавочке к молодым голосам приплетались надтреснутый дедов тенорок, а Гуля, склонив голову, играл старые дедовы песни, которыю, оказывается, прекрасно знает молодежь и поет . Не стареют песни. Не стареют.
Ревизор
И рассказать бы Гоголю
Про нашу жизнь убогую,
Ей богу, этот Гоголь бы
Нам не поверил бы.
В. Высоцкий.
«К нам едет ревизор». Полторы сотни лет бросает в дрожь чиновников эта фраза.
– К нам едет ревизор!
Шепнул по секрету на ушко главный диспетчер начальнику планово-экономического отдела. Умильно так шепнул, чуть не облизав бриллиантик в золотой сережке. Бриллиантик сразу померк – под страз стал косить. Главная по финансам, сутулив плечи, втянув свою роскошную грудь, задумчиво опустив голову, ушла длинным служебным коридором. Ушла отнюдь не гордой походкой. Спустя малое время по всем кабинетам белым шумом, не для посторонних ушей, пронеслось; «К нам едет ревизор». И хотя к ревизорам привыкли, почему-то приезд именно этого ревизора вызвал волнение в тихом омуте. Видно нечисть (нечистая на руку) засиделась и в связи с невыполнением плана доходов и превышения расходов ждет оргвыводов и оргперемещений. Улита едет – когда будет?
Ревизор не вышел рылом в депутатские ряды, по этой причине, самолетом долетел только до Читы. Дальше на колесах. Депутата на вертолете доставят до самой дальней кошары, где под единственным кустом на всю степь случайно «Кадиллак» окажется. Простые же граждане Забайкалья привыкли к маршруткам, такси, автобусам. Не всегда комфортно, зато быстро, дешево и от подъезда до подъезда в любом состоянии. Москвичи известные экономы; такси дорого, частник не выдаст билет, который можно пристегнуть к отчету, в автобусе не позволяет столичный снобизм. И пусть на поезде дольше, купе по стоимости под авиа перевозки, но не из своего же кармана. А суточные капают, капают…
Ревизор, убрал в ящик под нижней полкой пухлый портфель, надежно припечатав её седалищем. За окном плавился асфальт перрона. Красного золота вечернее солнце ярко играло в окнах вокзала, тускло плавилось в пыльной листве тополей. С шутками прибаутками, как к себе домой, вломилась в купе веселая компания в железнодорожной форме. Эх, Забайкальское хлебосольство. Не московские гамбургеры – все натуральное. Вагончик тронулся, дышащий жаром перрон остался. Развевал занавеску встречный ветер, за окном наперегонки с вагонами скакала по перекатам Ингода. Как ни отказывался ревизор, но голод не тетка. И халява!, а на халяву пьют даже язвенники и трезвенники, москвичам же сам президент велел. Не нынешний, а тот, которому памятник поставили и краской зеленной облили. Сало? Огурчики? Картошечка, в пластиковой упаковке, горячая, щедро посыпанная укропчиком и зеленым лучком? Первая колом, а там, как водится, никто их не считает.
