К сожалению, я не зря уже поминал «образ и подобие»: прости, Господи – и до Тебя дошла очередь! Увы, но Господь… Ещё раз, прости мне, Господи – теперь это «увы», и этот предлог: поминаю ведь – и не всуе! Так, вот: в некоторых отношениях – не будем говорить за все – Господь – такой же, как и его творение человек. Признаться в собственных недоработках для непогрешимого вождя есть мысль недопустимая. Одна лишь мысль – не говоря уже об её претворении в жизнь! И поэтому Господь исподволь был готов двинуть торным путём: назначением козла отпущения. И именно поэтому семена, которые высеивал Ерёма при активной поддержке соратников, падали не на каменья.
Мысль сего пройдохи была простой – и, вместе с тем, оригинальной. Покопаться в его мозгах я не имел возможности: защита – но зато я имел возможности «подключиться». Точнее: не имел – а заимел. За это мне следовало благодарить Главного херувима и одновременно Начальника личной охраны Господа Исраила. Этот херувим, несмотря на свой классически устрашающий вид, по отношению ко мне оказался существом предобрейшим. Уж, не знаю, что тому послужило – но только парень всегда был готов пойти мне навстречу – и даже без встречного движения с моей стороны.
Вот и сейчас я «не выходил из пункта Б». Не из скромности: из-за характера просьбы. Ведь по причине безвыходного положения я намеревался покуситься на святая святых: «тайну совещательной комнаты». Проще говоря, я вознамерился «поприсутствовать» на заседании Тайного Совета. К этому меня вынуждало то, что в последнее время Господь начал проводить заседание в отсутствие не только меня, но и моих друзей-«тайносоветчиков». Для каждого вдруг находилось срочное дело – и как раз в момент совещания! Я не мог не отдать должное усердию «доброжелателей»: исключали «утечку» они исключительно компетентно.
«Предостережён – значит, вооружён!». Я должен был знать обо всём, что умышляют против меня. Мне ведь полагался ответный ход – а ещё лучше упреждающий удар. Под ход следовало найти выход. И я нашёл его: выходом стал… вход в кабинет Господа! Теперь оставалось подключить Исраила.
Но тут – сразу же закавыка: сказать об этом прямо нельзя! И не потому, что «дураков нет». Точнее – не только поэтому: я не собирался рвать с Начальником охраны Господа. Дружба дружбой – но я ещё держал херувима про запас, в стратегическом резерве, на самый крайний случай.
А потом я вдруг подумал: случай – если и не крайний, то, как минимум, близкий к краю. Я ведь могу додержать Исраила в резерве до того, что мне уже и не потребуются никакие резервы. И я решился. Нет, я не пошёл к Исраилу: я всего лишь прошёл мимо. Но не просто так, а, предварительно сняв защиту с мыслей. Расчёт был простой: если херувим захочет мне помочь – сам выйдет с инициативой. А, если не захочет, то мне, тем более, ни к чему «проявляться». Херувим просто «сделает морду кирпичом» – да и я «просто шёл мимо»! Так и разойдёмся: он – с «мордой», а я – мимо!
По счастью, я не ошибся ни в расчётах, ни в отношении херувима. Исраил оказался человеком – пусть и херувимом. Нет, как умный человек… то есть, херувим, Исраил ничего мне не сказал. Он тоже «прошёл мимо»: всего лишь снял защиту с мысленепроницаемых стен Дома Господня.
Не со всех, конечно: «дураков нет». Да и не со всей стены – а с её ничтожного кусочка, размером в микроскопическую долю микрона, неуловимую даже в микроскоп. Но этого миллимикрона мне хватило для того, чтобы настроиться на одну из частот. Теперь кабинет Господа был у меня «на связи». Я «прислушался» – и не пожалел о своей отваге, граничащей с безрассудством: разговор стоил того…
