Он набрал номер. По счастливой случайности доктор Аннанд была на месте, но как раз собиралась уходить.
– Послушайте, доктор Аннанд, у меня к вам короткий вопрос. Не могли бы вы ответить мне: если врач программирует пол эмбриона, каков процент возможной ошибки в данном случае?
– Вы имеете в виду, можно ли ошибиться и сделать мальчика вместо девочки, например?
– Именно.
– Вообще-то такие операции проделываются регулярно. С пациентами – носителями сцепленных с полом заболеваний. Обычно это делают до того, как эмбрион переносят в полость матки. На стадии развития восьми клеток из блатоцисты удаляется одна-единственная клетка, и все – пол определен. Эмбрион этого даже не замечает.
– Какова вероятность ошибки?
– Я вас не совсем понимаю.
– Например, пара хочет мальчика. Эмбрион подвергается той операции, о которой вы говорите. Но позже они обнаруживают, что у них будет не мальчик, а девочка. Насколько вероятно, что это произойдет?
– Это невозможно, – уверенно возразила доктор Аннанд. – Нельзя сделать ошибку при программировании пола эмбриона. Это основа основ. Элементарно.
– Но все же – вероятность существует? Хоть какая-то?
– Специалист смотрит на хромосомы, производит простейший подсчет. Нет, просто невозможно ошибиться.
– Но медицина часто ошибается!
– Хорошо. Возможно, в лаборатории могут что-то перепутать. Как раз недавно был случай. В клинике искусственного оплодотворения перепутали эмбрионы белой пары и черной пары. И у белых родителей родился черный ребенок. Это, конечно, может случиться.
– Не тот эмбрион? – переспросил Джон. Он был потрясен.
– Именно.
– То есть это, по-вашему, единственная вероятность? Я правильно понял?
– Прошу извинить меня, – сказала доктор Аннанд. – Мне нужно бежать – я уже совсем опаздываю.
– Конечно. Большое спасибо за помощь.
– Если хотите поговорить на эту тему подробнее, позвоните мне позже, хорошо?
– Да, спасибо. Очень может быть. Еще раз простите… хочу быть полностью уверен, что я вас правильно понял. Чужой эмбрион? Это единственная возможная ошибка?
– Да. Это гораздо более реально, чем ошибка при определении пола.
Каким-то чудом Джон дотянул до конца лекции. Продравшись сквозь шквал вопросов студентов, стараясь отвечать как можно короче, он почти бегом вернулся в свой кабинет, запер дверь и уселся за стол. Потом прослушал автоответчик.
Там было сообщение от Наоми. Ее голос дрожал от слез, чувствовалось, что она в панике.
«Перезвони мне, Джон. Пожалуйста, перезвони сразу же, как сможешь».
Он дал отбой. Что он может сказать ей сейчас?
Потом позвонил Розенгартену и сказал секретарше, что должен поговорить с доктором прямо сейчас.
В трубке зазвучали «Времена года» Вивальди. Через четыре минуты подошел доктор Розенгартен. Как обычно, он казался немного раздраженным и разговаривал так, будто очень торопится.
– То, что вы нам сказали… насчет пола ребенка, – начал Джон. – Это точно?
Розенгартен попросил его подождать, проконсультировался со своими записями и через пару минут появился снова.
– Это абсолютно точно, доктор Клаэссон. У вас девочка.
– Но вы не могли ошибиться?
Последовала красноречивая ледяная пауза. Джон слегка разозлился:
– Существует ли вероятность ошибки?
– Нет, доктор Клаэссон. Такой вероятности нет. Могу я чем-нибудь еще вам помочь?
– Нет… я думаю, нет. Это все. Спасибо.
Джон повесил трубку. Высокомерный тон Розенгартена выводил его из себя. Он еще раз попробовал дозвониться до Детторе (опять автоответчик), потом до Салли Кимберли, по обоим номерам, – и здесь никакого успеха, потом набрал номер Наоми.
