Неслучайно, на наш взгляд, в названии органов федеральной службы безопасности не конкретизирован вид безопасности, определяющий направление их деятельности, как было ранее. Законодатель не разграничивает и не противопоставляет данные понятия. Современные военные угрозы и опасности, как видно из положений Военной доктрины РФ, не относятся к одному виду безопасности. Уголовный кодекс РФ>161 относит террористический акт, содействие террористической деятельности и т. д. к преступлениям против общественной безопасности (гл. 24), а публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности, организацию экстремистского сообщества и т.д. – против основ конституционного строя и безопасности государства (гл. 29), в то время как законодательство о федеральном бюджете>162 относит терроризм к угрозам государственной безопасности. При этом Военная доктрина РФ 2014 г. относит проявления терроризма и экстремизма к внутренним военным угрозам, а Стратегия национальной безопасности РФ раскрывает основы обеспечения государственной и общественной безопасности в одних и тех же положениях.
Более того, в Стратегии национальной безопасности РФ данные понятия употребляются через союз «и», соответствующие интересы и правовые средства обеспечения безопасности данных видов не разграничены. Это подчеркивает их синтетический характер и взаимосвязь интересов и субъектов их обеспечения на практике. Взаимосвязь государственных и общественных интересов в условиях противодействия военным угрозам и опасностям, необходимость объединения функций органов государственной власти в области обороны, обеспечения общественного порядка и государственной безопасности на период военного положения подтверждена историей>163.
Современные угрозы безопасности (ее различные виды) направлены на дестабилизацию обстановки в государстве в целом, безотносительно видов деятельности государства. Противник использует в своих целях любые слабые места, уязвимости. Поэтому крайне важен комплексный подход к решению проблем обеспечения стабильности конституционного строя государства. Именно конституционный строй отражает взаимосвязи интересов личности, общества и государства, и именно на его защиту нацеливает пп. «е» п. 21 Военной доктрины РФ 2014 г.
При этом, учитывая, что вмешательство государства в обеспечение отдельных видов безопасности имеет ограничения, субъекты соответствующих правоотношений, прежде всего некоммерческие организации, действуют формально без правонарушений и злоупотреблений правом, следует отметить, что, во-первых, данные обстоятельства показывают значение интегрирующего понятия конституционной безопасности, а во-вторых, подтверждают необходимость участия граждан в обеспечении национальной безопасности в широком смысле этого слова, что в целом подразумевает защиту конституционного строя и обеспечение конституционной безопасности, поскольку все правоотношения, возникающие между правовыми субъектами, несмотря на императивные или диспозитивные начала в их правовом регулировании, допустимость государственного вмешательства, должны соответствовать основам конституционного строя, основополагающим правовым принципам и нормам, т. е. конституционным нормам.
Правоприменительная практика свидетельствует о необходимости государственного реагирования на проявления, способные привести к возникновению военных угроз и опасностей и дестабилизации общественной и политической обстановки, когда оснований или средств воздействия у государственных органов недостаточно. В настоящее время наблюдается недостаточность превентивных мер, направленных на недопущение деятельности организаций, действующих с точки зрения закона безупречно, по привлечению граждан к участию в финансовых пирамидах, распространению идеологии, предполагающей психологическое воздействие на индивида, подобных сектам. В целях предотвращения подобных угроз участие граждан и их объединений представляется наиболее необходимым.
