Сандрин в мыслях тускнела, как глянцевая обложка под солнечными лучами: чем дольше, тем больше. В конце концов ему даже стало стыдно за былые чувства, словно он любил крокодила из болота. Жюль огрызался, когда ему напоминали, как он сох по Сандрин и всем подряд твердил, насколько та прекрасна. Помутнение от Моник же стало массовым. У Жюля и надежды не было хотя бы раз проводить её до дома, так как рядом вечно оказывались то спортсмены, то подружки, то все вместе.
Жюль был одиноким. Он любил девчонок. Именно из-за этого мальчишки и прибавляли к его имени прозвище «Сорель». Они не понимали его и недолюбливали.
Их же увлечения: тачки, футбол, рыбалка, компы – были неинтересны Жюлю. Они словно вытесняли тебя, растворяя в марке автомобиля, наградах клуба или гигах оперативки. Жюль любил слушать сплетни, читать новости про эпатажных звёзд, слушать в наушниках по двадцать раз один трек перед сном, уткнуться носом в плюшевого медведя, когда всё вокруг шло не по-человечески.
Да, Жюль был одиноким, пока не оказался на острове Нирадеспер. Там все одинокие собрались вместе. И в первую очередь Жюль попробовал наладить контакты с девчонками. На корабле он бросался от одной незнакомки к другой, пока не встретил Илону.
Они нашли друг друга, хотя ни он, ни она не чувствовали любви. Назвать бы это дружбой, но говорят, что между мальчиками и девочками старше начальной школы её не бывает.
Чем бы это ни было, Жюль всегда спешил поделиться с Илоной лучшим, что находил, и неуклонно следовал за нею, куда бы она ни пошла. Вот и сейчас они вместе ехали в одной из кибиток навстречу новым приключениям.
Как вдруг спустя часа три телега остановилась…
– Мы приехали? – спросила Илона.
Жюль не знал. И не знал, почему она это спрашивает у него! Как будто они учатся не в одном классе и не находятся в одинаковых условиях!
– Хочешь шоколадный маффин? – Вместо ответа Жюль вытащил из рюкзачка один из заповедных запасов сладостей. Их он начал готовить ещё за неделю до отъезда: то ли предчувствовал, то ли перестраховывался.
– Ага! А то чё-то так волнуюсь. – Девчонка прямо выхватила еду из его рук.
Жюль отвернулся. И тут же взглядом встретился с двумя мужчинами, осматривающими пассажиров кибитки.
– Здесь есть кто-нибудь подходящий? – спросил мужчина постарше, напоминавший внешностью и одеждой отставного офицера Нового времени.
– Да. Вон тот кудрявый паренёк и темнокожая девчонка, – ответил второй, сам тоже кудрявый, к тому ещё и рыжий, с веснушками, водянистыми глазами, но с очень серьёзным взрослым голосом-баритоном.
Странно, что Янкель с Лусианой никак не отреагировали на то, что они стали подходящими для чего-то и где-то. Сам бы он, наверное, заволновался, стал задавать вопросы, интересо…
Стоп!
Какие вопросы?!
Только сейчас до Жюля дошло, что оба незваных гостя говорят на чистейшем французском! Видимо, Янкель и Лусиана им не владеют, вот и сидят так, словно их не касается происходящее.
– Ребят, тут про вас речь шла, – решил их предупредить Жюль уже на английском, но кудрявый мужчина погрозил ему пальцем.
– Спасибо, но я и сам могу, молодой человек, – произнёс он при этом снова по-французски, а потом уже обратился к двоим избранным на языке короля Артура, попросив их выйти из кибитки ненадолго. Человек, выглядевший, как отставной мушкетёр, лишь угрожающе смотрел, не произнося ни слова. Видимо, такова была его роль. Не подчиниться строгому взгляду сулило страшные муки и вечное осуждение.
