И он тут же что-то сделал с моей лошадью. Нет, не поранил и не побил, но как-то сильно испугал то ли щипком, то ли хлопком, отчего та понесла меня с неимоверной скоростью, не разбирая дороги, прочь от трактира. Я орал на неё, тянул поводья, пытался удержаться в седле, но не смог – меня не готовили к таким скачкам. Вполне ожидаемо во время дикого прыжка через плетень я упал оземь, прочувствовав каждой косточкой силу удара. Но самое грустное, что сапог шпорой зацепился за один из ремней сбруи, и меня, лежачего, понесло по полям и кустам. Чего только не изведала моя спина! Собрав силы, я согнулся, можно сказать, на лету и снял сапог, отдав его на волю богам и Судьбе. Потом распластался на земле без сил. Куртка разодрана в клочья, из свежих ран течёт кровь. Я хотел встать, но голова закружилась.
Последнее, что запомнил – это шум толпы, бегущей ко мне.
«Хороший знак», – подумал я как раз перед тем, как упасть в обморок.
Машка д’Артаньяшка
Ей так понравилось скакать на лошади, что она получала истинное удовольствие от прогулки. Торопиться некуда, путь ей отец д’Артаньянов указал – можно смаковать чувство свободы, смешанное с прелестью бескрайних полей и присыпанное нотками величия неподражаемой всадницы. Как бы она смотрелась у себя в городе, если бы после школы объезжала город верхом! Например, чтобы посетить любимые места и, конечно, ту самую вышку, по которой иногда скучала даже здесь.
Да, все бы завистливо тыкали в неё пальцами-сосисками и удивлённо корчили рожи.
Зато какой же это кайф! Словно она не едет, а всё время летит, порхая крыльями-поводьями.
Машка не гналась ни за кем, хотя прекрасно знала, что выехала из усадьбы старого мушкетёра точно не первая. Когда ещё будет такой момент?
Ей, конечно, выдали направление к де Тревилю, пятнадцать чандов, какую-то записку с рецептом, как сказал Смотритель, «от мамы». Ну ладно, пусть так… Лошадь вот эту – какая-никакая, а всё-таки ж своя теперь! И… всё! Ни оружия, ни еды, ни карты. Только указал, по каким тропам ехать, а вот умеешь ли ты на местности разбираться или нет – дело десятое.
Машке повезло – она умела.
Вскоре на горизонте возник обещанный трактир. И вроде бы грустно так, что часть пути закончилась, но, с другой стороны, неимоверно хотелось поесть, а особенно чего-нибудь сладкого. Может, у них есть кексы или хотя бы печеньки?
С мыслью о сдобной выпечке она подъехала прямо к воротам постоялого двора и стала спешиваться, как вдруг услышала над головой разговор посторонних лиц.
– Девчонка лошадь, кажись, за прадедом донашивает, – сказал один из беседовавших на галерее второго этажа. Другой поддержал замечание хихиканьем.
Машка удивлённо подняла бровь, потом презрительно фыркнула и повела коня в стойло.
Но дерзкий насмешник не унимался:
– Цвет её лошади жёлтый. Да, он очень распространённый… В растительном мире. Что позволяет нам сделать вывод, что эта кляча уже больше растение, чем животное.
И снова мерзкое хихикающее одобрение.
Похоже, на постоялом дворе людям совсем нечем заняться, если они издёвками над лошадью поднимают чувство собственного достоинства.
Машка привязала коня, посмотрела на двоих на галерее, покрутила пальцем у виска и со спокойной совестью вошла в трактир. Едва открыла дверь, как с ног сбили сильные запахи, и явно не кексов или тортиков. Смесь тёплого и приятного с чем-то терпким и пресыщенным. Превозмогая себя, девчонка вошла внутрь. Её приветливо (наконец-то!) встретил упитанный мужчина в самом расцвете сил (но не Карлсон!), вставая с кресла-качалки возле одного из столов для посетителей. Он оторвался от подсчётов в огромной засаленной, местами рваной амбарной книге, отшвырнув её в сторону.
