Но скорее всего записка от сектантов. Мама рассказывала про свидетелей Иеговы и кришнаитов, которые ходят по домам и вербуют в ряды подданных, слабых умом и нетвёрдых в вере. Сама мама и тем более папа в церкви не были лет десять, но, видимо, считали себя убеждёнными православными людьми.
– Пап, а чем отличаются мужчины от женщин?
– Одни работают, а другие – женщины.
После этой шутки раздался смех невидимой аудитории. Им смешно, а для Машки это будни.
«Если попробовать жизнь хочешь, приходи завтра».
Можно прийти хотя бы посмотреть, кто там окажется. Если что, убежит. Город-то рядом – это ж не овраг и не гаражи. Там всё как на ладони. Красть её вряд ли кто осмелится. А захотели б, так давно б украли.
– Пап, а когда ты закончишь работать?
– Когда закончатся все деньги.
Машка так и не поняла, что её реальность медленно переходила в сон. Квартира меняла очертания, голоса американской семейки ещё доносились откуда-то, словно сквозь толстую стену, пока не пропали окончательно. Шумел лишь прибой. Волны накатывались и растекались по песчаному пляжу, насколько хватало их сил. Вокруг ни души.
Машка прыгала на золотом песке от радости. Она одна! Она отдыхает!
Машка зарылась в песок, разбрызгивая его вокруг. Даже на глубине он не был мокрым, а просачивался сквозь пальцы и согревал. Она нырнула в него, как Скрудж Макдак в золото – и получилось! Едва не захлебнувшись, вынырнула на поверхность, отряхнулась и побежала в лазурное море. Оно оказалось тёплым, словно привычная ванна после маминого купания. Только без пены, да и вода хрустально чистая.
Это была мечта. Чудо, о котором и её одноклассницы не думать не могли.
«Попробовать хочешь, приходи завтра».
Она хотела попробовать, потому что вдруг поняла: это всего лишь сон.
***
Прийти туда завтра Машка могла в любое время – на школу, по большому счёту, наплевать. Но автор записки, наверное, хотел, чтобы она пришла примерно во столько же. Ближе к закату.
Уроки закончились позже, чем вчерашний День знаний, так что прогуливаться с Гришаней и слоняться по городу в одиночестве не было времени, тем более моросил противный осенний дождь.
Она прямиком поспешила к вышке.
Неужели там, под дождём, кто-то ждёт её, какую-то девчонку с какого-то седьмого класса какой-то средней школы какого-то промышленного города в средней полосе России?
Однако всё на той же скамейке сидела та же женщина с коляской.
«Она больная на всю голову? – подумала девочка, подходя ближе. – Или из дома муж выгнал?»
И вдруг вспомнила, кто передал ей ту самую записку, якобы просто вылетевшую из кармана. Но в карманах Машки не могло быть записки – значит, женщина всё придумала! Значит, женщина и есть та чокнутая, которая собирает детей для каких-то своих целей. По-любому, сектантка!
Страх отступил, а на его место пришло разочарование. Как всё же вышло банально и просто… Неужели ей самое место с ними вот, мокнущими под дождём ради светлых идей, доказательств которым нет?
– Это вы написали, да? – Машка не боялась незнакомок. Она привыкла разговаривать и с наглыми продавщицами, обманувшими со сдачей, и с крикливыми кондукторами, требующими выйти безбилетнице.
Женщина подняла голову от коляски и посмотрела на девочку. Перед нею стоял подросток со стрижеными под горшок волосами, слипшимися от дождя. На девочке незастёгнутая куртка из дермантина, губы перемазаны дешёвой, но яркой помадой. Женщина протянула ей зонтик, но та замотала головой, разбрызгивая капли с волос.
