Влад поднял дой-пак с напитком. Радостные крики «Ура!» огласили кают-компанию. Робот-повар выглянул из двери камбуза посмотреть: что за крики издают люди. Такого он никогда не слышал.
Чтобы в дальнейшем не тесниться в кают-компании приём пищи разбили на две смены: техники и учёные. Перекус – в любое время, без ограничений. Кравцов, выпив чашку кофе, решил пройтись по оранжерее. В субсветовиках, на которых он летал, такой роскоши не было. То есть, кислородная оранжерея имелась, но без грунтовых растений. На ковчеге же существовал настоящий сквер в три тысячи квадратных метров. В перспективе эти деревья и кустарники предназначались для новой Земли, но также выполняли функцию релаксации и фотосинтеза в полёте.
Прогуливаясь по дорожке, обсаженной низкорослыми сортами деревьев, Влад вышел к лужайке, окружённой пышными кустарниками. На раскладном стульчике, около китайской розы, сидела Луиза. У неё на коленях лежал серебристый планшетник, но взгляд девушки был задумчиво-отрешённым, устремлённым сквозь зелень оранжереи в никуда. Кравцов остановился. Встреча с кем-либо из команды не входила в его планы. Ему хотелось уединиться, снять напряжение последних пяти дней, отрешиться хоть на час от мыслей о предстоящем полёте. Он собрался было развернуться и уйти, но Луиза, уловив движение, очнулась от задумчивости.
– Капитан! – окликнула она Влада своим негромким голосом и поднялась со стульчика. Планшетник упал на траву, но Луиза, как бы, и не заметила этого.
Кравцов остановился. Девушка подошла и, глядя прямо в глаза, без обычного для неё стеснения, сказала:
– Капитан! Я приношу свои извинения за нетактичный вопрос, который случайно сорвался с моих губ.
Кравцов непроизвольно посмотрел не её губы. Губы были розовыми и чувственными. Живыми. Не то, что у Ли, – подумал он. Это внезапно пришедшее сравнение обескуражило его. Мысли пронеслись быстрой цепочкой, и нашли вполне логичный ответ: «Ты, капитан, давно забыл нежность настоящих женских губ».
– Не будем об этом. Вы спросили – я ответил, и всё. Скажите лучше, вы примерили свой костюм для анабиоза? Он вам нигде не жмёт? Это важно при длительной гибернации.
– Да, отличный костюм! – улыбнулась Луиза. – Я в нём словно резиновая кукла.
– Когда-нибудь спали под анабиозом?
– Нет. Спала под нейро-индуктором несколько дней, когда летала на Титанию, спутник Сатурна. Но я посещала семинар по гибернации. Изучила всю процедуру. Сама могу ввести инъекцию. Знаю, что в анабиозе не снятся сны, что мозг фактически перестаёт работать…. Это же почти смерть! – Луиза пристально посмотрела на Влада.
– Да, – пожал плечами Кравцов. – Можно и так на это посмотреть. Как известно, сон – двоюродный брат смерти.
Луиза чуть помедлила и тихо спросила: – Скажите, капитан, а может случиться, что мы не проснёмся?
– Лишь теоретически.
– Но ведь были случаи, что пассажиров и экипаж находили без признаков жизни?
– Только при катастрофах в космосе.
– А в гиперпространстве?
– Таких случаев не было, – успокоил девушку Влад. Но тут он слукавил, поняв, что Луиза боится умереть в капсуле. Клаустрофобия? Вряд ли. Медики тщательно отбирали команду. Многие просто страшатся неизвестного. В этом нет ничего предосудительного. А то, что в гиперпространстве ни разу не находили погибших людей – это правда. В ином измерении невозможно никого и ничего отыскать.
– Не надо беспокоиться, Луиза. Мы с моим помощником Нильсом Холмквистом проконтролируем процесс вхождения в субпространство. Если что-то пойдет не так, я вас разбужу, – успокаивающе улыбнулся Влад.
