Являет нам амбала в чёрном. Как будто он дежурил за ней.
Секунду он смотрит на шейха, не мигая. Наверное, раздумывает, почему я всё ещё здесь, а не в его спальне. Да ещё в таком виде.
Затем – склоняется в поклоне.
Ожидает приказаний.
− Проводи Асию в её спальню. И вызови врача для осмотра. Она… упала. – Старательно подбирает слова.
Разворачивается на пятках своей обуви. Даже не смотрит в мою сторону. Уходит.
Оставляет после себя лишь восточный аромат сладостей. Горечь какой-то травы.
И в груди как будто граната разорвалась.
− Иди! – Хаким жестом приказывает подняться.
Следит за моими движениями с цепким интересом. Скользит глазами по ранам на коленях. Задерживается на перемазанной в грязи ночной сорочке.
И улыбается так мерзко. Нехорошо.
Как будто уже знает, что произошло.
− Сюда. – Распахивает резную дверь, за которой лишь длинный коридор.
На стенах – красивые росписи. Пол выложен разноцветной мозаикой. А ещё тут и там стоят пальмы в кадках.
Придают интерьеру законченный вид.
− Пошли. – Мотает головой. – Сбежать пыталась, кальб? Со мной ты бы была сговорчивее. Была ы моей любимой шармутой…
Тянет руку, липко улыбаясь при этом. Хочет напугать.
Унизить.
Потому что трогать по-настоящему игрушку шейха он вряд ли будет. Побоится.
И мне просто необходимо поставить его на место.
− Была на экскурсии в темнице замка! – Парирую, расправляя плечи.
Не понимаю последнее слово. Чувствую, что перевод мне не понравится.
− И вообще, я принадлежу шейху! А ты – лишь слуга! – Шиплю раздражённой кошкой. – Так что показывай дорогу в мою комнату!
Хаким выдыхает. Оттопыривает губу, решая не спорить.
Боится гнева господина.
Замолкает.
Больше не угрожает. Не глумится.
Но и сочувствовать не пытается. Несётся вперёд со скоростью света. Предпочитает не замечать, что я отстаю.
Ойкаю и морщусь при каждом шаге.
Припадаю на правую ногу, чтобы идти было легче.
Злюсь, что не догадалась попросить у хозяина дворца хоть какую-нибудь обувь.
Останавливаюсь, чтобы передохнуть. Опускаю глаза в пол, выложенный мозаикой. Скольжу взглядом по разноцветным кусочкам мрамора, которые образуют какой-то единый узор.
Восточный. Замысловатый. Очень красивый.
Дышу.
И не замечаю, что осталась в коридоре совсем одна. Хаким убежал вперёд, даже не удосужившись притормозить.
Специально? Или и правда не заметил?
Громкие удары сердца отдают в виски. Отчего-то становится страшно.
По рукам озноб.
А ещё я понимаю, что даже не смогу ни с кем заговорить. Спросить дорогу.
Узнать хоть что-то.
Потому что арабского я не знаю. А здесь, наверняка, не найдётся хоть кого-то, кто бы говорил по-русски. Или по-английски.
Всё-таки начинаю движение, подстёгиваемая страхом. Плетусь вперёд, сворачивая за угол.
Замираю как вкопанная, рассматривая развилку. Ощущаю себя персонажем из русской сказки.
Только валуна с надписью не хватает.
Ну, и куда теперь? По пустынному коридору далее, или по лестнице вниз? А может, зайти в эту дверь?
Детская считалка разрешает мои внутренние мучения.
Осторожно приоткрываю резную дверь. Прислушиваюсь к женским голосам, которые крикливо общаются друг с другом.
На арабском. Выкрикивая какие-то фразы.
Заглядываю внутрь, ожидая увидеть что угодно. И замираю как вкопанная.
Осматриваю просторную комнату, в которой гудит женский гомон. Там, на диванах с резными спинками и на цветастых пуфиках сидят девушки.
Общаются друг с другом. Кушают фрукты.
И все, как одна, поворачивают головы на меня. Замирают, напряжённо оглядывая.
