В общем,
Рен, прихватив пакет с мусором, ушел за покупками. Мэй попыталась мявкнуть о
деньгах на продукты, но Рен посмотрел на нее так, словно Мэюми оскорбила не
только его, но и его маму, папу и всех их предков вплоть до динозавров.
Вернулся
Рен через час, Мэй успела за это время заснуть. С собой мужчина притащил три
огромных пакета, в которых вполне можно было труп по частям вынести. Такой
объем смутил Мэюми настолько, что она даже нашла в себе силы выползти из-под
одеяла.
— Мы что,
к оккупации готовимся? — Мэй, закутанная в покрывало, замерла в дверном проеме,
наблюдая, как Рен деловито рассовывает провизию по её достаточно небольшому холодильнику
и пустым полкам.
— Нет. —
Рен обернулся. — Почему ты встала? Тебе нужно отлежаться!
Мэюми не
успела возразить, как её подхватили на руки и отнесли обратно в постель. Когда
Рен ушел хозяйничать на кухню, Мэй приложила руки к горящим щекам. Нагревшимся
кажется не из-за температуры. Это было так странно и неловко, ощущать чужую
заботу. С детства Мэйуми привыкла, что у неё куча младших братьев и сестер и
она за всех отвечает. Заботиться о других стало нормой, и вот дожив до двадцати
семи в предыдущем теле и четыре года в этом, которому при вселении было всего
двадцать два, Мэйуми ни разу не попадала в ситуацию, где заботились о ней
(кроме опекцентра, но там это была обязанность персонала), а не она о ком-то, и
это было неловко, очень непривычно и волнительно.
Пока Рен
гремел посудой на кухне, Мэй размышляла над тем, почему этот хмурый гигант ею
увлекся. Вообще это было не странно, конечно. Все же ее нынешняя внешность была
привлекательной, но девушки в этом мире выходили замуж где-то до двадцати лет,
а Мэюми уже исполнилось двадцать шесть, и не то чтобы её тут считали
перестарком, тут вообще все были удивительно тактичными. Мало ли почему замуж человек
не вышел, не всем везет с внешностью, но Мэюми была не из этой категории,
поэтому её «холостяцкая» жизнь и нежелание её менять на семейную вызывали
просто болезненное любопытство у соседей.
Когда в
дверном проеме появился Рен, Мэй уже перебралась в свое кресло-люльку, в
котором могла спокойно спать, если поджать к груди коленки. Рен подошел к ней.
— Сядь,
тебе нужно перекусить.
Мэюми
приняла положение сидя, с любопытством посматривая на поднос, который Рен взял
с тумбочки и теперь пытался примостить ей на колени.
— Что это?
— Мэй прикусила нижнюю губу, чтобы не засмеяться.
— Яичница
и чай. — Рен смущенно почесал нос.
— А почему
она черная? — Мэюми уже потряхивало от смеха, но она еще держалась.
— Она не
черная! — вознегодовал смущенный Рен. — Просто подгорела немножко…
—
Немножко? Она черная. Я не отравилась, а простудилась, мне активированный уголь
не нужен.
Рен
сначала задохнулся от возмущения, но потом выдохнул и рассмеялся, и Мэй вместе
с ним.
— Ладно. —
Мэюми, отсмеявшись, взяла в руки кружку и сделала глоток. — Не парься, я тоже
готовить не умею.
— Эй!
Рен! — Макс хлопнул по плечу ковыряющегося в бардачке Рена и кивнул на
окно. — Ты глянь! Она че, переезжает?
Рен
оторвался от поиска пачки салфеток и посмотрел в окно.
— Ого…
— Она
ж, кажется, с температурой у тебя валялась пару дней назад?
Рен
пропустил мимо ушей замечание друга, наблюдая, как Мэюми везет на своем
велосипеде четыре огромные сумки чего-то. Наконец Мэй остановилась у калитки
подъезда и, спорхнув с велосипеда, подкатила его к крыльцу.
