– Впустила его, ладно, думаю, пусть ещё поживёт немного, чёрт с ним! – Продолжала она, выходя из ванной и присаживаясь на кровать.
– Иди, говорю, жри свои котлеты, раз пришёл! Через три минуты слышу, орёт с кухни: котлеты не дожарены! Ах, ты, думаю, зараза! Прихожу, спрашиваю: чего тебе? Он: ты перепутала меня с кем -то, я не люблю мясо с кровью! Я беру его тарелку и так аккуратненько в мусор их вытряхиваю. Он глаза вытаращил, не ожидал такого хамства. А ему говорю: ничего я не перепутала, папа мне говорил, что легавых надо кормить сырым мясом! Не нравится, готовь сам!
– И что?
– Ничего, сидит, моргает.
– Я бы наверно обиделся.
– А ему хоть бы что! Полез в холодильник, достал консервную банку, открыл, съел. Луспекаевский ужин, говорит: «опять икра», только из кабачков!
Тогда он подумал, что вообще –то некорректно рассказывать любовнику про супруга. Но ничего не сказал ей, чтобы не испортить встречу. И зря, как видно. Потому что с тех пор полковник стал незримо присутствовать третьим на их свиданиях.
– Мне кажется, ты его любишь, скажи честно? – Допытывался он у неё, когда они лежали обнявшись, отдыхая после любовных игр.
Она промолчала в ответ, не желая отвечать или считая вопрос неуместным. На самом деле, сам того не подозревая, он дико ревновал её в эти моменты, и не в силах ничего изменить, так пытался воздействовать на неё с целью ускорить их с полковником расставание.
Не услышав ответа, Влад приподнялся и наклонился к ней, чтобы поцеловать. Она чуть отстранилась, давая понять, что не любит, когда её подгоняют.
– Нет, просто он меня любит, а я его нет. – Подумав немного, сказала она.
– Значит, если мы будем вместе, меня ждёт непрожаренное мясо? – Взяв нежно её за кисти, он стал медленно наваливаться на неё, опрокидывая её навзничь и прижимаясь к ней всем телом. – Но я не сказал тебе, что люблю живое мясо! – Зарычал он, прижимаясь, словно вампир, зубами к её шее.
– Нет! – Взвизгнула она, пытаясь вырваться. Но он крепко держал её.
– Дай мне своей крови! – Рычал он, посасывая её шею.
– Прекрати! – Давилась она от смеха, суча ногами. – Я сейчас умру!
– Это почему? – Удивился он, отстраняясь.
– Вот такие мурашки! – Вырвав, наконец, руку показала она ему приличную щель между большим и указательным пальцами. – И знаешь, в голове ещё что –то щёлкает при этом, будто в мозгах гусеница ползает. Никогда так больше не делай.
– Хорошо, – пожал он плечами, отваливаясь от неё и ложась на спину.
Они полежали ещё немного. Где то за окном проплывали машины, и шуршание их шин был похож на звук гигантского опахала. От обоев, светлых в крапинку, как мрамор, шёл холод, хотя на улице было жарко. Номер был к ним враждебно настроен, он почему –то это чувствовал. Он подумал, что если убрать эти стены, этот потолок, то между ними, им и Властой будет пустота -чёрная, как космос. Наверное, у каждого из них, и у него, и у Власты, думал он дальше, есть свой ангел. Вот бы они договорились между собой и перебросили там, в той чёрной пустоте мост между ними. И тогда всё бы здесь Земле, стало бы проще. Ну, может быть, совсем просто не надо, но всё -таки между ними было бы больше ясности и меньше вопросов и сомнений. Он стал представлять себе ангелов, чтобы помочь им начать это дело, но ничего не выходило и, чувствуя, что начинает раздражаться, спросил её, хотя не хотел этого:
– Значит его ты не любишь, а меня- любишь?
