– На трёх, если быть точным.
– И за это сейчас получишь, – пообещала она, замахиваясь снова подушкой.
– Moment, ich verstehe nicht, was ist der Grund für Ihre Unzufriedenheit? Не понимаю, в чём причина вашего недовольства? – Схватив её за руки, умоляющим тоном произнёс он.
– Щас поймёшь, извращенец немецкий! – Начала она вырываться, бешено орудуя ногами, а вернее своими изящными пятками, которые на деле оказались прямо –таки стальными, и он, уворачиваясь от них, принялся почти танцевать, да так смешно, что почти получился твист.
– Мне больно! – Выгнувшись после одного её действительно сильного удара по ягодице, вполне искренне сообщил он.
– Разве? – Удивилась она. – Я ведь даже другой порт у тебя ещё не нашла.
– Что? Мадам, у меня все порты закрыты из –за крайне узкого входа в чёрное море!
– Ничего, я сейчас тебе его расширю! – Пообещала она, снова бешено начав орудовать подушкой.
За окном стемнело. Устав они лежали на кровати, обнявшись, забыв про моросящий дождь на улице и не обращая почти внимания на телевизор, который показывал картинки, меняя их с той быстротой, с какой глаз успевал их заметить. Села на экран муха, попытавшись отужинать сливами. Баловался раздатчик кинескопа, серебря то бок кровати, то их лица, а то на самых тёмных кадрах выцветший линолеум и фрагмент спинки их казённого ложа.
– Когда он назад твой этот?..– Спросил Влад, глядя на экран. Он не договорил, показывая, насколько противно ему само это имя.
– Митя? Должен позвонить перед отъездом, – равнодушно ответила она, устраивая поудобней голову на его плече.
– Откуда?
– Из Палермо.
– Что у вас за отношения? – Хмыкнул он.
– Опять начинаешь? – Спросила она. Теперь ей уже не нравилось, когда он заводил разговор про Митю.
– Ну, извини…
Пару раз она собиралась уходить. Он шёл за ней в душ, брал в руки мыло и гладил её им, наблюдая за тем, как вода ласкает её тело, завихряясь струйками на предплечьях, утекая по ложбинке между грудей на живот и лобок, а оттуда под ноги. Не в силах сдержаться он принимался целовать её, и всё заканчивалось тем, что они возвращались на скрипучую кровать, а оттуда перебегали на диван или кресло. Ещё был фильм про войну, где много стреляли, под который они и уснули, а когда Влад проснулся, то выяснилось, что утро давно расстреляло ночь. Тихонько встав, он оделся и вышел на улицу, чтобы найти еды, а когда вернулся, телевизор уже не работал, а Власта, одевшись, стояла в коридоре.
– Хотела уйти, -сказала она, – где ты был так долго?
– Представь, круглосуточный в двух минутах отсюда. – Начал он ей рассказывать. –Прихожу кассира нет. Стал кричать: эй, есть кто –нибудь живой? Выходит из подсобки заспанная вся: делать вам что ль нечего, говорит, шляетесь по ночам в магазин. Нормально? Открывает кассу – сдачи нет. Спрашивает меня, может, вы одним яблоком обойдётесь? Каково, а? Я говорю: вы, может, обойдётесь, а я нет. Короче, пока размен искала, минут десять прошло. Назад бежал не останавливаясь.
Отдышавшись, Влад разместил пакеты на столе и начал выкладывать из них еду.
– Не могу представить, что всё закончится, когда мы разъедемся… – сказала она. – Мне придётся ехать к себе. А тебе к этой своей… – Она хотела добавить: " мегере…", но тоже не стала договаривать, поскольку ему это могло не понравиться.
– А я, может, и не хочу уходить, – выдохнул он и в благодарность за то, что она не договорила, поцеловал её.
