– Да.
– А отец?
– Отец – армянин из Ленинакана. Хотел назвать меня Нелли, какая –то у него пассия была с этим именем. Но мать была категорически против. Как –то она мне рассказала, что отец меня потихонечку первые годы называл Нелли, правда так, чтобы никто не слышал.
Познакомились мама с папой в Абакане. Отец там служил. А мама приехала в гости к тётке. Там большая польская община. Отец был с друзьями в увольнении, мама шла с дня рождения русской подруги, остановилась и спросила у отца время по -польски, в шутку: «повидж, ктора годзина?», так и познакомились.
Не знаю даже, как сошлись потом. Рим и варвары! Жили, как на Везувии. Ссорились постоянно, но до развода ни разу не доходило, очень любили друг друга. Когда отец закончил институт, его по распределению послали в Надым. Я там выросла. Главное ощущение детства -зверский холод. Главное мы ещё жили на улице Зверева!
Если бы не отец с его потрясающим чувством юмора, не знаю – выжили бы или нет. Он постоянно шутил. Его всё время приглашали на свадьбы, дни рождения, посиделки разные. Домой он с них приходил ночью и ложась каждый раз шептал матери: "Гасечка, ну, прости, дорогая, это в последний раз". А потом его снова приглашали, и он шёл, так как лучшего тамады было не найти.
Когда отца не было дома, мама рассказывала нам с братом о Татре, Лодзе, Щецине, пляжах на Балтийском море и я, помню, мечтала, чтобы туда поехать. Я постоянно спрашивала родителей: когда мы уедем отсюда? А они удивлялись: зачем? Нам и тут хорошо, вообще мы привыкли жить на севере! Оказывается, я была единственной из семьи, кому не нравился Надым! Брат говорил: могу уехать, а могу здесь остаться. Ему всё равно было. А я прямо ненавидела этот север. Чистая каторга! У меня ещё такой класс был в школе -ужас! Один азербайджанец Мамлюков чего стоил. У него папа был директором химзавода. Ходил в импортной дублёнке, вечно жвачка за щекой, денег куча. А я как бедная родственница в отечественной шубке из кролика! И это при том, что мама из Польши… Когда я выросла, родители заставили меня поступить в Барнаульский иняз. Гордятся теперь, наверно, что их дочь англичанка, и не знают, чем за это в столице приходится расплачиваться!
– А чем? –Удивился он.
– Как чем? Смотри, у всех прогрессивка, у меня нет. Сижу весь день в офисе, перевожу на английский бумажки. Скукота! От нечего делать иногда даже курьерскую работу делаю. На своей машине! Или пешком…И это считается престижной работой!
– Да уж…– пробормотал Влад.
– Хуже всего, что я плохо знаю язык.
– Как?
– А вот так, училась в институте плохо, думала, не буду работать по специальности. Лезу теперь за каждым словом в словарь. Столько лет этот английский учу, а он для меня так чужим и остался, хоть тресни! А тебя кто учил языкам?
– Бабушка – учительница, прабабка вообще графского рода, дворянка была.
– А, ясно, -кивнула она.
– Всё изменится, увидишь, -задумчиво произнёс он, глядя на экран, где на месте тундры стояли уже высотки и по улицам ехали автобусы.
– Как это – изменится? –Не поняла она.
– Ну, если чего -то очень хочешь, всё обязательно происходит. Это ведь закон жизни.
– Twoimi by usta tak miod pic! –Сказала она.
– Переведи.
– Твоими бы устами мёд пить! – Рассмеялась Власта.
– А по –армянски умеешь?
– Да, но только немножко.
– Скажи что –нибудь.
– Ари папимот, тцават таним!
– Это что значит?
– Иди к папочке, дорогая!
