– То есть ходили слухи, что он боялся, как бы его не убили в отместку за разоблачение махинаций?
– Да… так говорили… я же думаю, что он был просто мнительным.
– Почему вы решили, что он мёртв?
– Обычно он спал чутко. Просыпался при малейшем шуме.
– Откуда вы это знаете?
– Я вам уже говорила, что он частенько наведывался к нам, всегда один, не как другие, и не раз просил меня его будить по утрам. Обычно он сразу же просыпался.
– Итак, вам показалось, что он мёртв. Что же вы сделали?
– Положила руку ему на лоб. Лоб был холодный.
– В комнате вам что-нибудь бросилось в глаза?
– Нет, ничего… То есть… не знаю… Игорь Матвеич был очень аккуратным, как «сама цифра» – это я где-то читала.
– Оставьте литературу. Он знал кого-нибудь из отдыхающих?
– Всех. Здесь чужих не бывает, все из одной конторы. Ларичев был на фирме одним из самых старых и уважаемых работников. Ещё со времён Главка. Его все знали, хотя и пошучивали насчёт… микробов.
– Рассказывайте по порядку. Увидев, что он мёртв, что вы сделали?
– Перво-наперво я сообщила об этом господину Рубцову.
– Почему именно ему?
– Они были друзьями. Давними друзьями.
– Кем работает Рубцов?
– Павел Сергеич? Бухгалтером. Уже двадцать лет. С перерывом в год.
– Почему с перерывом?
– Как вам сказать… Эта история… в общем, бумаги оказались не в порядке… год пришлось ему отсидеть. Потом вроде бы установили, что произошла ошибка или что-то в этом духе. Кто-то подстроил так, чтобы виновным выглядел Рубцов. Через год его взяли опять в министерство, но уже простым бухгалтером… Вы же знаете… пятна даже бензином не всегда оттираются… Может, ты и не виноват, но раз уже тебе такое к делу подкололи… не вылижешь, как говорил один мой знакомец…
– Итак, первым вы известили Рубцова. Вы отправились к нему в комнату и разбудили его?
– Нет, я его не будила. Я постучалась, ответа не было, мне показалось это странным, и я вошла. Он был одет, уже на ногах, посреди комнаты.
– Собирался уйти?
– Вроде того. И казался рассеянным. Я же вам сказала – даже стука моего не услышал. Смотрел на меня и, похоже было, не видел.
– Как он воспринял весть о смерти друга?
– Разволновался, стал озабоченным.
– Разволновался, услышав известие?
– Нет. Я таким его уже застала.
– Почему вам так показалось?
– Всё, что я говорила, он повторял, как эхо. Это его состояние меня крайне озадачило. В общем-то он симпатичный человек, хотя тоже немного чудной.
– Вы не спросили его, не болен ли он?
– Нет, не спрашивала. Он сам сказал, что всю ночь не мог уснуть из-за головной боли, точнее, мигрени.
– Что вы ещё заметили необычного в поведении Рубцова?
– Что заметила? Да ничего… Только что он повторяет, как попугай, мои слова… Но…
– Вы что-то хотите добавить?
– Его поведение показалось мне странным. В комнате пахло дымом, в этой комнате есть камин, там дымилось.
– Огонь, что ли, горел?
– Нет. Дни стояли тёплые, так что разводить огонь не было нужды.
– Но вы же говорите, дымилось?
– Да… Мне не хотелось бы… Понимаете… Пахло горелой бумагой…
– Что вы сделали после того, как сообщили Рубцову о смерти ревизора?
– Позвонила в милицию. Потому что считала своим долгом…
– Вы сказали, что кто-то спрашивал Ларичева по телефону?
– Да, но между делом я об этом забыла. Когда же пошла звонить в милицию, то увидела снятую трубку и вспомнила. Но там трубку уже повесили.
– Потом снова кто-то звонил?
– Да, звонили опять как бы из Подмосковья. Когда я сказала, что Ларичев умер, трубку тут же повесили, так и не назвавшись.
