– Странно, – прошептал я.
– Что там? – спросил малец.
– Почерк мне кажется каким-то знакомым.
– Может, кто-то из твоих друзей фигурки делает? Я бы с удовольствием на такую выставку сходил.
«Еще бы… Живя в такой глуши, на любую выставку согласишься».
Я натужно попытался вспомнить, мог ли я раньше видеть этот номер телефона, но мое внимание отвлекло другое объявление, которое я не приметил раньше.
«ПРОДАМ МОТОЦИКЛ. В ХОРОШЕМ СОСТОЯНИИ».
– Помню, как купил себе мотоцикл, благодаря похожему объявлению, – улыбнулся я, вспомнив вдруг своего железного друга. – Ни на секунду не пожалел тогда.
– Родители, наверное, за тебя переживали, – ответил Оскар. – Мой дедушка всегда говорит, что это опасно. Можно войти во вкус и не почувствовать скорость. У меня правда пока только велик, так что не знаю, чего он мне это твердит.
– Мой дед тоже всегда осторожничал, – сказал я, – но только когда дело касалось его близких, сам он был тот еще экстримал.
– Когда я вырасту, тоже куплю себе мотоцикл, – гордо сказал малец. – Больше не придется сидеть на этой остановке подолгу.
– А знаешь что, – хлопнул я себя по коленям и встал, – ты прав. Достаточно, хватит тут сидеть.
– В смысле, ты куда? – удивился Оскар и встал.
– Пошли обратно, надоело.
Я сорвал номер телефона и направился в домик, прихватив рюкзак мальца.
– Завтра позвоню по объявлению и узнаю, может ли хозяин мотоцикла привезти его сюда.
– У тебя что, есть деньги для его покупки? – недоверчиво спросил Оскар.
– Об этом подумаю на досуге, – почесал подгоревший лоб я. – Хотя бы узнаю у него номер такси, чтобы оно сюда приехало. Раз уж в этой яме нет интернета… Боже, ну и пекло.
– Эй, – оскорбился Оскар, – не называй мой дом ямой.
– Прости, ну ты понял, – смутился я. – Что у тебя в рюкзаке, кирпичи что ли?
– Всё самое необходимое! – заявил малец.
Я улыбнулся, глядя на то, как смешно он сморщил нос, и оглянулся в последний раз на остановку, от которой, сквозь заросли тростника, остался виден лишь козырек.
– Интересно, – сказал я, немного подумав, – почему столько сорванных объявлений, если местность глухая и людей здесь редко встретишь?
– Как знать, – протянул малец, – может эта остановка была отправной точкой чаще, чем ты думаешь.
Ночь выдалась беспокойной. Я то и дело ворочался, безрезультатно пытаясь найти удобную позу на жестком матрасе, который притащил себе из кладовой, с разрешения мальца. Тот, в свою очередь, расслабленно дрых на своей одноместной кровати, похрапывая и томно причмокивая. Иногда даже что-то говорил во сне, но слов разобрать мне не удалось.
«Наверное, всё еще доедает свой сэндвич», – подумал я, поворачиваясь в сотый раз на другой бок.
Окончательно смирившись с поражением, я встал и на цыпочках вышел из домика, пытаясь сделать это максимально тихо, хоть половицы протестовали.
Была кромешная темень, без желанных фонарей. В отсутствии искусственного освещения, природа казалась бесшумной и гостеприимной, хотя в юные годы своей жизни темное время суток я не любил. Тогда мне казалось, что темнота таит в себе опасность и конфликт. Рецепторы обострялись, и каждый шорох отзывался в ушах враждебно, особенно в городской среде, где на каждом шагу можно было встретить возвращающихся домой завсегдатаев пабов.
Позже я вычитал в какой-то книге, что это пережитки наших древних животных инстинктов, когда нужно было выживать в диких условиях и отражать нападение диких зверей или соседних общин. Мне настолько стало легче от полученной информации, что постепенно я обрел покой и даже стал тем самым завсегдатаем ночных пабов, которые возвращаются домой под утро.
