— Такое ощущение, что
он грязный.
— Черное золото. Дорогой
сплав с драгоценными камнями. Тонкая
работа, — сказал скупщик, даже не подходя
к нам.
— Она хорошо будет
смотреться на белой кожи, — сказал
Панкратий. — Но оденет не каждая.
— Почему?
— Посмотри на мелкие
шипы на стебле розы. Они царапают кожу.
Если надавать на кулон, то он покарябает
кожу до крови.
— Это не украшение, а
пытка, — сказала я.
— На самом деле его
придумали женщины, чтобы нас соблазнять.
Кровь имеет специфический запах.
Смешиваясь с феромонами, откровенным
желанием — она приобретает аромат
дурмана. Не все могут с этим дурманом
совладать, — ответил Панкратий. Улыбнулся.
— Не знаю. Мне кажется
это нечестно.
— Почему? Вот смотри,
у меня есть власть, есть деньги, есть
опыт. Я могу, если захочу, тебя легко
соблазнить. А что ты можешь сделать? На
первый взгляд, у тебя нет шанса. Но если
подумать, то ты можешь так меня собой
приманить, что я ни о ком другом думать
не смогу. Для этого же нужно знать
маленькие хитрости.
— Знаете, я с вами
ужинать не пойду.
— Ну, это мы еще посмотрим,
— усмехнулся Панкратий, убирая цепочку.
— А как тебе такое украшение?
— Что это?— спросила
я.
— Лямки из лизовой кожи
для лифа или сорочки. Знаешь, такие, без
рукавов, — ответил он, доставая две
тонкие полоски с красно-бирюзовой
чешуей. На концах полосок были замочки
из драгоценного металла. Поверх замочков
крепились маленькие рыбки из черного
золота с желтыми крупинками. — Украшение,
которое никто не увидит, но о нем будут
знать двое: тот кто подарил, и тот кто
его носит.
— Если его не видно, то
смысл в таком украшении? — спросила я.
— Как память. Ведь и
для этого тебе подарили птичку. Чтобы
ты помнила, а не продавала ее.
— Не все воспоминания
хочется хранить, — сказала я, отходя,
чтобы забрать деньги.
— Лавр, пришли мне потом
лямки для лифа и пояс для женских панталон
из лизовой кожи, — сказал Панкратий.
— Восемь триста.
— Пойдет. Добавь на них
знак, чтобы продать было нельзя. Никогда
не думал, что кому-то придет в голову
продавать подарки.
— Люди слишком мелочны.
Мало кто из них понимает значение памяти,
— ответил Лавр. — Завтра к обеду пришлю.
— Хорошо. Ну, Ирина,
пойдем обедать?
— Мне домой надо.
— Я тебе еще подскажу
несколько способов, как подзаработать.
И легальных. Без потери репутации, —
сказал Панкратий.
— Не думаю, что мне
стоит соглашаться на ваше предложение.
— Дело твое. Я особо
настаивать не буду, — ответил он, опять
открывая дверь и пропуская меня вперед.
— У каждого из нас есть моральные
принципы, через которые сложно перешагнуть.
Ужин с вампиром — это не то, что будет
искать порядочная девушка, пусть и
взявшая обязательство нести свет и
чистоту. Мне так интересно послушать,
чем моя жизнь так плоха. Но принципы
ставят в дальнейшем нашем общении
непреодолимую стену. Придется мне
обращаться к Лизе. Так ведь твою сестру
зовут? Может она окажется не такой
принципиальной...
— Это нечестно, — тихо
сказала я, думая, что это уже шантаж с
его стороны.
— А кто сказал, что я
буду играть честно? Хочешь меня переиграть,
то думай головой. Наблюдай. Хитри. Мы с
тобой сейчас играем на равных условиях.
— Понять бы во что мы
вдруг начали играть.
— Я тебе объясню, но за
ужином.
Если согласиться, то
нужно быть готовой к обману со стороны
Панкратия. А если отказаться, то он может
запудрить голову Лизе. Она ему точно
захочет рассказать про грязь и чистоту.
