Слава достал из нагрудного кармана сигарету:
– Будешь?
– Не курю, – отказался Попов.
– Тогда, с вашего разрешения, – прапорщик с удовольствием затянулся и выпустил вверх струйку дыма, – Ну, так вот. Зимой, уже после Нового года, очередное занятие. Первый курс – полный капец. Как слепые котята. То машину заглушат, то на препятствиях застрянут… не вождение, а каторга. Да еще и холод стоял собачий. А ты же все время на башне, на ветру, – рассказчик сплюнул в грязь.
– Да уж, – посочувствовал Серега, – не Сочи. Знакомая картинка.
– Это точно, не Сочи, – согласился прапорщик, – а среди общей массы, сам знаешь, попадаются и очень борзые. Эти думают, что все уже знают и умеют. Вот такой к Худойназарову и сел. Сначала тормознул где-то, а как ему хвоста накрутили, заторопился, и машину заглушил. Худой его учить начал, а тот обезьяной обозвался и связь выключил. Ну, отмороженный на всю голову. Наш киргиз вскипел, как чайник, из люка выскочил, а курсант машину завел, и газанул со второй передачи, представляешь?
– Еще бы! – подтвердил Попов, чувствуя, что начинает краснеть. В чужом изложении собственная история выглядела совсем не героически.
– Естественно, Худой с танка кувырком! Добро хоть не под гусеницы! Танк умчался. И можешь себе представить – пропал! Вообще! Исчез!
– Да ладно, – попытался сделать удивленное лицо Серега, – куда пропал?
– В том то и дело, что неизвестно. Почти два часа его искали. Это же танк, а не воздушный шарик! Он следы в снегу оставляет! А следов – нету! Трасса – круговая, и с трассы никто не съезжал! Снег только накануне прошел, все видно. Весь танкодром прочесали цепью – нету! Полковника, который занятие проводил, «Скорая» с инфарктом увезла. Начальник училища примчался. Я его второй раз в жизни увидел – седой такой генерал, представительный. Особист Худого чуть ли не пытает – куда танк дел? Может вы с этим курсантом в сговоре были? Худой по-русски и так-то не очень калякал, а тут вообще все слова забыл. Твердит одно: «Его поехал, моя упал». Умора!
Прапорщик снова глубоко затянулся:
– Ну, это сейчас, умора. Тогда не до смеха было. К концу второго часа кагебешники подъехали. Худого – сразу в машину, и к себе отвезли. Что там было – так потом никому и не рассказал. Глаза таращит и молчит. Взвод курсантский, который танк искал, приказали назад вернуть. КАМАЗ за ними поехал, ну и, как всегда, одно к одному – сел по оси в снег. Послали меня на танке – вытаскивать. А он до них не доехал метров двести всего. Цепляю я его на буксир, не успел с места сдвинуть – бабах! Фиолетовая молния бьет в снег! И в том месте, где она ударила – появляется танк. Вот в таком виде.
– Брехня! – вполне натурально возмутился Попов, – Молния в январе? Фиолетовая? И танк появляется? Фантастики начитался, Славик?
Прапорщик не обиделся, только махнул рукой:
– Никто не верит. Только ведь, кроме меня, это целый взвод видел. И водила КАМАЗа. Кстати, следак из КГБ вполне серьезно мои показания записал, и ни разу не улыбнулся.
– Ладно, – согласился Серега, – предположим. Валяй дальше.
– Подтягиваю КАМАЗ к основному месту действия. Курсант из танка вылез ошалевший полностью. В гражданке! В летней! И не джинсы с футболкой! Все из кожи: брюки, куртка, сапоги. «Замок»26 на него орет благим матом, а тот смотрит куда-то в пространство, и вроде как даже немного улыбается. Ну, явно не в себе! Командир взвода курсанта в охапку, в КАМАЗ, и ходу к вышке управления. Понятно, там его гэбисты уже заждались!
