Читать онлайн Павел Мочалов - Уральский назгул

Нет, нет, дорогой читатель (а не дорогих читателей в век интернета нет, ведь так?), автор не займет твое внимание надолго. Он лишь напомнит, о чем рассказано в предшествующей книге «Танкист Мордора». В 1986 году курсант танкового училища Сергей Попов чужой волей был переброшен в 1697 год Второй Эпохи Средиземья и вынужден принять участие в войне против эльфов Эриадора на стороне Мордора.

Далеко не всем читателям понравилось, что главный герой повел себя в Мордоре, скажем так, не совсем героически. Кто-то даже называл Сережу подонком. Принимая критику, автор в ответ хотел лишь заметить, что главный персонаж не более чем обычный человек, попавший в очень необычные условия. Рискну предположить, что кто-то узнал в Попове себя. Соглашусь, что узнавание не самое приятное, но что делать, раз уж большинство из нас способно действовать лишь в рамках возможного.

И все же считать главного героя законченным трусом и приспособленцем, наверное, нельзя. В конце концов на решительный поступок он оказался способен. Правда, результат этого поступка оказался для него крайне неожиданным, и шесть лет Попов провел в закрытом спецучреждении, из которого и вышел после распада СССР. Двадцать первого апреля одна тысяча девятьсот девяносто второго года. Во вторник. В шестнадцать часов сорок минут…

Облезлая железная калитка заскрипела, застонала ржавыми петлями. Попов остановился, обреченно глядя на открывшийся прямоугольник, и не решаясь шагнуть наружу. Старый санитар ободряющее похлопал Серегу по спине, одновременно подталкивая в калитку:

– Не боись, Владимирыч, свободы-то. Живут же как-то люди. Домой поедешь, мать-то заждалась.

Шаг через порог потребовал не меньшего усилия, чем когда-то соединение колец. Улица встретила весенним солнцем и голубыми с ледком лужами в разбитом асфальте. Попов поежился на холодном апрельском ветерке – старую курсантскую шинель со споротыми погонами прохватывало насквозь. В глухом больничном дворе ветра никогда не было, он лишь свистел где-то далеко наверху, гремя оторвавшимся краем кровельного листа.

Серега обернулся:

– Прощай, дядя Миша.

Санитар вдруг нашел соринку в глазу, согнал ее пальцем в угол века:

– Чей-то пыль с улицы несет. Прощевай, Владимирыч. Дай-то Бог, если и свидимся, то не здеся. Ох-ты, моченьки, забыл совсем! На-ка, я-то тебе гостинец собрал на дорожку. Конфетки тут, леденчики. Держи.

– Дядя Миша, – развел руками Попов, – мне двадцать четвертый годик стукнул. Я бы уже старлеем был. Оставь внучатам.

– Держи, держи, – засуетился санитар, – внучатам-то я отдельно приберег. В поезде-то поедешь, с чайком побалуешься, и сахар-то не нужен.

Серега сунул маленький газетный сверток в карман шинели. Калитка снова взвизгнула и с лязгом захлопнулась, отрезав бывшего пациента от странного, а иногда и страшного мира специальной психиатрической лечебницы. Закрытого, со своими законами, но уже привычного. Здесь бывший капитан Мордора прожил шесть долгих лет, не надеясь уже выйти на свободу. Письма от матери – вот все, что связывало Попова с миром внешним.

Режим содержания для бывшего курсанта был установлен в точном соответствии с распоряжениями «куратора». Сильнодействующими лекарствами Попова не терзали, но и выход за пределы учреждения был закрыт. Серега так отвык от обычной жизни, что сонная улочка на самой окраине города ошеломила звуками, запахами и красками. Пришлось даже постоять, вдыхая аромат весны и привыкая к движению автомобилей и людей.

До вокзала решил идти пешком. Благо, улочка выводила на перекресток, от которого путь был прямой, хоть и долгий. Два часа неторопливой ходьбы позволяли вернуться в обычный мир. Мир прохожих, спешащих куда-то. Мир отдыхающих с пивом на скамейках, и стоящих на автобусных остановках. Мир озабоченно бегущих куда-то бродячих собак, и сонно щурящихся на солнце котов. Мир серых воробьиных стаек и наглых голубей, шныряющих прямо под ногами.

Этот мир не обращал внимания на Попова. Равнодушно скользил глазами по стоптанным сапогам и старой шинели. Другой одежды у Сереги не было. В чем привезли в приемник «специализированного лечебного учреждения», в том и вышел. Денег тоже не было. Государство обеспечило плацкартным билетом. Главный врач, по доброте душевной, дал десятку1 на еду и мелкие расходы.

Правда, была еще одна вещица сомнительной ценности. Подарок Майрона2. Честно говоря, Серега и не думал, что когда-нибудь вновь увидит железное колечко3. Но, утром, отдавая бывшему пациенту его нехитрые вещи, сестра-кастелянша выложила на стол и металлический ободок.

– А это откуда? – изумился Попов, с недоверием ощупывая вещественное доказательство своего путешествия.

– От верблюда, – не любезно буркнула женщина, – что в описи обозначено, то и выдаю. Не нужно – выброси. Вот урна.

– А золотого не было? Эльфийского4?

Санитарка с подозрением посмотрела на Серегу:

– А ты точно выздоровел? Может зря одежду получаешь – через пару дней обратно вернешься?

– Не вернусь, – твердо ответил Попов, пряча кольцо. Сунул в карман, и забыл. Вспомнил вдруг, уже выходя на привокзальную площадь. Кольцо словно просилось на палец и Попов вытащил железный ободок. Покрутил в руках. Когда-то гладкую поверхность теперь покрывали черные каверны ржавчины, однако, кольцо показалось ему очень красивым. Никогда не носил украшений, но все же решил примерить подарок иного мира.

Кольцо село на палец, как влитое. Металл приятно холодил кожу, придавая какой-то непонятной уверенности, и даже наглости. Серега покрутил кулак, рассматривая кольцо, и решил оставить. Огляделся по сторонам.

Грязную привокзальную площадь по краям оккупировали такие же неопрятные киоски. Кто торговал подозрительными пирожками, кто – жевательной резинкой и сникерсами. Между тем, солнце скрылось на западе в тяжелых, с оттенком свинца, тучах. Быстро темнело, и начал пролетать мокрый снежок. До поезда было еще полтора часа.

Главный врач советовал сразу идти к военному коменданту:

– Мимо такого красавца милиция точно не пройдет. Шинель без погон, шапка без кокарды. Пока разберутся, кто ты и откуда – поезд пропустишь. А коменданту нашу справку покажешь, и у военного патруля до отправления пересидишь.

Совет был хорошим, но идти к патрулю самому? После ощущения полной свободы, впитанного за последние два часа, общаться с комендантом совсем не хотелось.

– Переживем как-нибудь, – сказал сам себе Серега, – комендант без меня, а я – без коменданта.

Странно, но пропало чувство голода. Кормили Попова последний раз еще утром, и жидкая больничная кашка давным-давно растворилась в молодом организме. Входя на площадь, Серега умирал от голода, и сразу приметил ближайший киоск с беляшами. Теперь же, одев кольцо, Попов остановился в нескольких шагах от ларька. Сознание вдруг обостренно выцепило и сложило вместе все отрицательные детальки: неопрятный фартук толстой тетки с золотыми зубами, грязный поднос на некоем подобии скатерти, и просто отвратительный, чуть ли не трупный запах самих беляшей.

Серегу едва не стошнило, и он поспешил отойти от ларьков. Решил заглянуть в вокзал, но справа от входа заинтересовался группкой мужчин, которые азартно спорили о чем-то. Зайдя чуть сбоку, Попов увидел кусок фанеры, лежащий прямо на заплеванном асфальте, а на нем – три перевернутых металлических стаканчика и вырезанный из поролона грязный шарик. Перед фанеркой на корточках сидел молодой, с нехорошими глазами человечек в спортивном костюме и кепке, чем-то неуловимым напоминая погибшего под днищем танка Зиргана5. «Снага»6, как его мысленно окрестил Серега, поцыкивал слюной через прореху в передних зубах, и подзуживал собравшихся:

– Ну, че, пацаны, давай! Давай, мужик, не ссы! Давай, сыгранем по-бырому!

Два Серегиных ровесника, которых «Зирган» называл пацанами, толкали плечами здорового мужика в шапке-формовке и расстегнутой дубленке:

– Да давай мужик, че ты? Шансы один к трем! Видел же, как Санёк выиграл? Один раз проиграл, второй раз шансы выше!

За спиной мужчины в дубленке стояли двое приятелей, пытаясь за локти оттащить игрока от фанерки с шариком:

– Пойдем, Иваныч! Сотку уже спустил! Поезд скоро!

Мужик сопел, вытирая носовым платком мокрое от пота лицо. Наконец, решительно стряхнул руки товарищей и вытянул из толстого бумажника купюру:

– Давай!

– Мужчина! – обрадовались «пацаны», – Счас втроем смотреть будем, точняк выиграем!

«Снага» засуетился, засунул шарик под стаканчик, загнусил:

– Верчу, кручу, запутать хочу!

Стаканчики заскользили по фанере, и Серега вдруг отчетливо увидел шарик, который будто светился через стенку стакана. Руки «Зиргана» остановились, в последний момент пристукнув пальцем по стаканчику с шариком. «Пацаны» тут же заорали, как бешенные, указывая на верный стаканчик:

– Вон там он! Да точно тебе говорю! Здесь он!

Мужчина колебался, но в конце концов пошел на поводу у новых друзей:

– Ладно, вот этот!

Хозяин фанерки разочарованно перевернул стаканчик, выпуская шарик. «Пацаны» взорвались восторгом:

– Во! Молодец, мужик! Фартовый! Отыграл сотку! Эй, давай, гони деньги!

«Снага» с видимой неохотой протянул мужчине сторублевку. «Пацаны» аж взвыли от восторга:

– Так его! Будет знать, как рабочий класс облапошивать! Слабо еще сыграть? Давай на пятисотку!

Мужчина в дубленке засопел еще сильнее, потом махнул рукой, и вытащил деньги. Хозяин шарика снова загнусил «верчу-кручу», но теперь Попов, как в замедленной сьемке увидел, что шарик скользнул в ладонь «Зиргана». Когда стаканчики остановились, под всеми была пустота. Серега с удивлением посмотрел на лицо мужчины – неужели он не увидел обмана? Но «дубленка» задумчиво хмурила брови и шевелила губами, выбирая заведомо пустой стакан. «Пацаны» тоже замолкли, не мешая жертве.

Мужчина ткнул пальцем в средний стаканчик, и «пацаны» «разочаровано» вздохнули:

– Эх, блин, не угадал! Вот обидно! Может отыграемся?

Друзья уже силой выдернули «дубленку» от фанерки:

– С ума сошел! Счас все спустишь! Пошли, уже посадку объявили!

Мужчины прошли мимо Попова, обдав его перегаром. «Пацаны» оглянулись вокруг, и один из них кивнул Сереге:

– Че, солдатик, сыграешь?

Второй «пацан» отрицательно покачал головой и сплюнул:

– Ты слепой? У него нет ничего. Айда, по вокзалу пробежимся.

«Пацаны» ушли, а Попова словно дьявол толкнул под руку:

– На часы сыграем?

«Снага» длинно сплюнул сквозь зубы:

– Ну, покажи, че.

Серега снял с руки «Командирские», купленные еще в далеком восемьдесят пятом, и протянул «Зиргану». «Снага» покрутил часы в руке, послушал зачем-то и снизошел:

– Полсотни, не больше. Играешь?

«Пацаны» ушли, но откуда-то сбоку в круг света вокзального фонаря вдвинулся хмурый мужик неопределенного возраста в кожаной куртке. «Снага» зачем-то показал ему часы:

– Полсотни.

Мужик пожал плечами:

– Мне-то что? Вы играете. Я посмотрю.

– Только шарик не убирай, – предупредил Попов, – я вижу.

– Ты, че, пацан? – захохотал «Зирган», – Тут все по-честному. Смотри – верчу, кручу, запутать хочу!

Убирать шарик «снага» не стал, и Попов очень четко видел его. «Как это? Я же не могу смотреть через металл? Галлюцинация? Но в первый раз я же не ошибся? Да, будь, что будет!» – и Серега ткнул в заветный стаканчик:

– Здесь!

«Зирган» поморщился, но достал пятьдесят рублей:

– Держи, везунчик. Еще сыграешь? Видишь, все по-честному.