Было еще около десяти часов вечера, а в гостиной Нечаевых уже царили полумрак и тишина. Большое пространство высокой комнаты освещалось только старым торшером, стоявшим рядом с креслом. Свет, пробивающийся сквозь потускневший абажур, едва освещал сидевшую в кресле Галю. Она сидела в своей любимой позе: подобрав под себя ноги – и читала книгу. Время от времени она отрывалась от книги и смотрела перед собой, в полумрак. Раздался звук хлопнувшей в коридоре входной двери. Галя посмотрела в сторону коридора и, увидев силуэт входящей в комнату Лики, радостно улыбнулась.
– Привет! Ну как прошел день?
– Прекрасно! Как и ожидала, – ответила Лика, снимая свою широкополую шляпу – на этот раз черную. – А что ты в темноте сидишь? Где у тебя тут свет включается?
– Справа около двери.
Лика нащупала выключатель, и над столом загорелась яркая люстра.
– Совсем другое дело. Послушай, где у тебя рюмки? Я тут коньяк купила, мы сейчас с тобой по рюмочке выпьем. Это, конечно, не то, что я с собой привезла, но мне лень наверх подниматься.
– Лика, какой коньяк?! – ужаснулась Галя. – Уже почти ночь.
– Это ты называешь ночь? Еще десяти нет. А потом, перед сном немножко коньячка – самое оно. Я всегда выпиваю. Так, где у тебя рюмки?
– Сейчас принесу. Но я только самую капельку, – сказала Галя, приподнимаясь с кресла. Лика, положив ей руку на плечо, силой усадила обратно.
– Сиди, я сама. Должна же я знать, где у тебя что.
– На кухне, в буфете, – улыбаясь сказала Галя. С тех пор как Лика вошла в комнату, Галя не переставала улыбаться. И вообще, с момента их знакомства ей давно уже не было так легко и радостно. Вчера, когда они встретились в булочной, а потом сидели в кафе, Галя чувствовала, что ее охватило какое-то возбуждение, словно она встретилась со своей старой подругой, которую давно не видела. Все в Лике восхищало ее: и как она элегантно одета (ей всегда хотелось так одеваться, но не хватало ни смелости, ни денег), как она увлекательно говорит и как внимательно слушает, а главное, от Лики исходило ощущение легкости и независимости, что всегда привлекало Галю и, как ей казалось, начисто у нее самой отсутствовало.
Вернувшись из кухни, Лика разлила коньяк.
– Ну давай, за нашу встречу. Я рада, что познакомилась с тобой. Уверена, мы подружимся.
– Спасибо. Я тоже.
Галя пригубила из своей рюмки, Лика же сделала довольно большой глоток из своей.
– Послушай, сегодня, как только вы ушли, сюда пришел Виктор. Кто он такой?
– Он с Тоней работает. Они друзья.
– Ты хочешь сказать, любовники?
– Да.
– Я заметила у него обручальное кольцо. Он женат?
– Да.
– Тогда рассказывай.
– Может, тебе лучше Тоня расскажет. Не сразу, конечно… Когда сойдетесь поближе.
– Нет. Я ждать не могу – меня разъедает любопытство.
– И ты от меня не отстанешь?
– Даже не надейся. Рассказывай, я тебя не выдам.
И Галя рассказала. С самого начала. Все, что знала сама. Рассказывая о Тониной жизни, она чувствовала, как ей уже давно хотелось это сделать: поделиться с кем-нибудь своим горем – а она считала произошедшее с Тоней именно горем. Нечаев это горем не считал. И сейчас, рассказывая Лике, она даже испытывала облегчение, словно сбрасывала с себя тяжелый груз.
Лика не отрываясь слушала, попивая коньяк и время от времени покачивая головой.
– Дурдом, – сказала она, когда Галя закончила. – Настоящий дурдом. Я была уверена, что у нее со Стасом. По крайней мере, я убеждена, что Стас в нее влюблен. У меня на это глаз наметанный.
