Уроки танго (сборник) - страница 35

– Я знаю, что он влюблен. Еще со школы. У меня тоже глаза есть.

– Они были бы классной парой. Тем более, он в Германию собирается. А Виктор… Он мужик довольно интересный, но какой-то потертый. И старый. Но дело не в этом. Насколько я понимаю, у них из-за его жены безнадежное положение?

– Абсолютно.

– И ты к этому так спокойно относишься?

– А что я могу сделать? Я уже привыкла.

– Привыкла? Ну-ну.

Лика посмотрела на свою рюмку и, увидев что она пуста, долила коньяк и сделала большой глоток.

– Знаешь, что? Я возьму это на себя.

Галя засмеялась.

– Что ты возьмешь на себя? Убедить Тоню расстаться с Виктором? Ты меня извини, но это несколько самонадеянно. Ты с ней виделась пару часов и уверена, что сделаешь то, что у меня, ее матери, не получается уже почти год? Ты совсем не знаешь Тоню.

– А ты не знаешь меня. Я не говорю, что она уже завтра бросит Виктора. У меня есть время – целый год. Я по дружусь с ней – если я захочу, я с кем угодно подружусь – и буду открывать ей глаза. Камень воду точит. А к подругам прислушиваются больше, чем к матерям. Я и Станислава подключу. Он, чувствуется, паренек крепкий.

– Твоими бы устами…

– Увидишь, все будет окей. И вообще, меня тебе Бог послал.

Галя опять засмеялась. Все, что Лика говорила, ну, почти все, вызывало у Гали ощущение радости и какой-то необъяснимой беспечности.

– Ты зря смеешься. Я помню, ты мне вчера говорила, что твой дом требует ремонта?

– Да, уже давно.

– Та к вот, пока я здесь, я помогу тебе такой ремонт сделать, что ты меня всю жизнь будешь вспоминать.

– Спасибо, Лика, но сейчас мы еще не готовы.

– Что значит, не готовы? Именно сейчас. Я завтра нанимаю ребят делать ремонт в моей студии. У них должно это занять неделю, максимум полторы. По крайней мере, я за этим прослежу. Когда они кончат и если работа будет хорошая, мы можем договориться с ними на ремонт твоего дома. Дом – это, конечно, не маленькая студия, но я в этом разбираюсь и смогу четко определить, способны они на серьезную работу или нет. Если нет, найдем других. Они сейчас все без работы сидят – можно классно договориться.

– Нет-нет! – испуганно воскликнула Галя. – Мы планировали на следующий год (планировать они ничего не могли – у них просто не было денег: они только обсуждали, причем каждый год).

– Ну и что? Зачем тянуть? Я могу и с рабочими договориться, и цену приемлемую выбить, и за работой проследить. За ними нужен глаз да глаз. Поверь, у меня на это опыт.

– Не знаю… Мне надо посоветоваться с Сергеем.

– Советуйся. Но мужики в этом ничего не понимают. Галка, пользуйся моментом, пока я здесь. Я же говорю: я тебе и деньги сэкономлю, и за качеством прослежу. Ты хочешь европейский ремонт?

– Европейский?! – пришла в ужас Галя. – Ты что?! Обычный косметический ремонт.

– Ладно, забудь о европейском, но и косметическим здесь тоже не обойдешься. Вот эту комнату я бы разделила на две. Зачем тебе такая громадина? Из нее надо сделать гостиную и столовую. Будет и уютно, и вид дома изменится, и цена на него сразу повысится – лишняя комната. Нет, ремонт должен быть серьезным. Надо бы и фасад покрасить. Что это за идиотские четыре дыры у входной двери?

У Гали от Ликиных слов голова пошла кругом. Когда они сдали ей комнату, Галя сразу решила, что все деньги пойдут на ремонт, но только через год, когда они соберут всю сумму (сейчас она уже пожалела, что отказалась от Ликиного предложения заплатить за год вперед). Они всегда жили от зарплаты до зарплаты, и лишних денег в доме никогда не было. Но и сказать об этом Лике она не могла. Ей, наверное, впервые в жизни было за себя стыдно. Она понимала, что это смешно и даже унизительно, но ничего с собой поделать не могла. Ей так не хотелось, чтобы Лика думала о них как о малоимущих, хотя они ими, по сути, и были, как и подавляющее большинство огромной страны накануне нового тысячелетия. Но ремонт, о котором говорила Лика, должен был вылиться в какую-то заоблачную сумму, которой у них нет и никогда не было. Хотя идея с разделом этой комнаты ей понравилась. Она никогда ее не любила – не комната, а танцевальный зал. В общем, она для себя решила, что тысяча долларов – это максимум, на который они могут пойти. Но их тоже сейчас придется одалживать. А одолжить их можно было только у одного человека – у Калягина, которого Сережа на дух не переносит. Значит, надо будет как-то выкручиваться, что-то придумывать, чего она никогда раньше не делала. Но выхода у нее все равно никакого не было, потому что она чувствовала, что Лика уже ни за что не остановится.