Used brain - страница 2

– Пытаетесь вытащить туз из моего рукава… ‒ он сложил руки в замок и заговорщицки наклонился вперёд. – Тогда ответьте на вопрос: почему вы решили пойти на такой шаг? Вы ведь знаете, чем в теории чреваты манипуляции с мозгом. Неужели стимуляторов, которые производит Ваша компания, недостаточно?

– Я очень долго размышлял об этом. Думаю, Вы понимаете: когда добился всего, даже этого кажется мало, хочешь пойти на радикальные перемены, на такое, что обычный человек никогда не решился бы сделать. Стимуляторы ограничены в функционале.

– Но Вы пришли именно сейчас. Почему?

– Кое-что произошло. Наверное, как раз такого мизерного повода мне не хватало.

Кирилл Аркадьевич понимающе кивнул.

– Что ж… У меня есть один вариант для Вас. Но нужно помнить: во-первых, это эксперимент. Никогда ранее такого никто не проводил, даже мы, поэтому за пределы данного кабинета наше обсуждение не должно выйти.

– Я понимаю. А второе?

– Во-вторых, Вы снимаете с нас ответственность за отдалённые последствия. Процесс манипуляции полностью на мне, как и ответственность за него. Но всё, что не связано непосредственно с процедурой вмешательства…

‒ Понял. Я сам на это иду – мне и расхлёбывать.

– С Вами приятно иметь дело, Глеб Геннадьевич. Мы ещё подпишем согласие, а пока введу Вас в курс дела.

Кирилл Аркадьевич встал, чтобы закрыть окна, и выключил всю работающую технику, а затем ввёл на “ролексах” команду глушения.

– Я не могу Вам предложить заменить Ваш мозг на какой-то другой, но… Я предлагаю пересадить чужие нейроны. И не просто нейроны, а нейроны из мозга гения.

Глеб Геннадьевич в упор смотрел на гендиректора и пытался понять, шутка ли это.

– Вы меня разыгрываете, Кирилл Аркадьевич. Как инородные нейроны смогут ужиться с моими? – ухмыльнулся мужчина, но собеседник остался серьёзен.

– Нет, дорогой мой. Я предоставляю Вам право воспользоваться единственной возможностью. Остальные лишь покрутят у виска, если Вы придёте к ним с таким запросом. Как “уживутся” нейроны, никто не знает.

Глеб Геннадьевич тяжело вздохнул. “А на что я, собственно, рассчитывал?” – подумал он.

– Вы не обязаны отвечать сейчас, – продолжил гендиректор. – Дадите ответ, как только будете готовы.

Глеб Геннадьевич поднялся, и мужчины пожали друг другу руки.

– Спасибо за предложение, Кирилл Аркадьевич, буду думать.

Всю следующую неделю Глеб Геннадьевич размышлял над возможностью. Он понимал, что дело рискованное и никто за него больше не возьмётся. Усовершенствование мозга было его тайным желанием уже много лет, но решимости не хватало, да и не было уверенности в том, что такое можно выносить на обсуждение. За Кириллом Аркадьевичем он наблюдал долго, за его манерой вести дела, узнал о его амбициях и рвении к новаторству. Поэтому ситуация с Леночкой стала как бы дополняющим элементом к решению, отправной точкой. Он боялся, что на работу она больше не явится, но девушка уверенно продолжала выполнять свои обязанности. Правда, с начальником почти не разговаривала.

О том, что его ждёт после пересадки нейронов, Глеб Геннадьевич думать страшился. «Да, это не то же самое, что вживить стимулятор. Его всегда можно извлечь, а вот что делать с клетками? И как они на меня повлияют? Я буду человеком с двумя сознаниями? Но мне же не целый мозг пересадят, а только то, что может отвечать за гениальность». Посоветоваться было не с кем, поэтому приходилось рассчитывать только на своё чутьё и опасения. «В конце концов я давно этого хотел. Жизнь моя стала скучнее, как только я понял свою относительную бессмертность. Я попробовал уже всё. Раньше такие, как я, отправлялись на остров Эпштейн. Сейчас же всё иначе», – убеждал он себя. На Леночку стало смотреть невыносимо. Глеб Геннадьевич постоянно вспоминал ос воём провале, и хотел только стереть память и себе, и ей. «Вот и ещё одна проблема. Или же, наоборот, решение. Может, получив новые нейроны, я забуду свою неудачу или вообще перестану задумываться о таких мелочах?» Конечно, решение было не из простых, но и Глеб Геннадьевич в жизни принял множество сложных решений, большинство из которых способствовало безбедной и долгой жизни. «Теряю ли я что-то? Вряд ли. Лишь обретаю. Надоело жить однообразно. Пусть даже, если за этим последует конец, он будет наполнен болью и сумасшествием, но только не серостью». С такими мыслями он назначил новый визит в “Заслон”.