Used brain - страница 4

– Осмелюсь задать последний вопрос: какая выгода для этого гения в такой операции?

– Деньги, коллега. Человек обеднел, а потому согласен даже поплатиться собственным умом, лишь бы не прозябать в нищете. Ну, а мы не можем позволить такому ценному интеллекту пропадать, поэтому видим в Вас идеального реципиента и преемника умственного превосходства, – подмигнул Кирилл Аркадьевич. – Но не подумайте. Я не считаю Вас дураком. Не были бы Вы сейчас тем, кем являетесь, если бы не Ваш живой ум. Однако этот экземпляр – лакомый кусочек.

Глеб Геннадьевич улыбнулся, и оба двинулись в операционную. Весь процесс, кроме личности донора, был виден детально, поэтому у мужчины не оставалось никаких сомнений в подлинности происходящего. Умственная деятельность оперируемого действительно оказалась на высоте, что заставило Глеба Геннадьевича предвкушать неограниченные просторы сознания.

После окончания операции они снова собрались в кабинете гендиректора.

– Ну что, дорогой друг, как Ваши впечатления от увиденного? – поинтересовался Кирилл Аркадьевич.

– Всё выглядит вполне приемлемо. Я в нетерпении.

– Могу предложить Вам провести пересадку прямо сегодня, но нужно учитывать, что день-два Вы должны будете оставаться под нашим наблюдением. Стандартная схема после операций.

– А не слишком ли мы торопимся? – брови Глеба Геннадьевича поползли к переносице. Спешку он не любил, ведь в ней всегда можно было допустить ошибку.

– Послушайте, технологии у нас на самом высоком уровне, но нейроны всё равно долго не хранятся. Чем дальше, тем меньше мы уверены в их изначальных свойствах. Максимальный срок – это завтрашнее утро.

Глеба Геннадьевича такое заявление напрягло.

– И я узнаю об этом сейчас? – он недовольно скрестил руки. – Вы не думали, что об таком нужно сообщать до подписания согласия?

– Виноват, Глеб Геннадьевич, ‒ гендиректор в капитуляции поднял ладони. – Действительно стоило сообщить раньше.

Всё же пораскинув своими пока ещё собственными мозгами, Глеб Геннадьевич пришёл к выводу: «Если приду завтра, не смогу быть до конца уверен, что он пересадит те же нейроны. Сейчас есть возможность отследить все этапы. Конечно, я был к этому не готов, но, если, как он говорит, они потеряют свои «изначальные свойства», смысла не будет. Лучше перестраховаться».

– Хорошо, я согласен провести операцию сегодня, но хочу отследить весь путь клеток в мой мозг. Надеюсь, вы понимаете.

– Конечно, Глеб Геннадьевич. Если пожелаете, включу Вам трансляцию самой пересадки.

Лёжа под холодным светом операционных ламп, Глеб Геннадьевич старался, как можно больше, думать, чтобы оставаться на плаву. Он размышлял о том, как сильно изменится его жизнь уже завтра, как он расширит границы своего сознания, как простые людские заботы перестанут его волновать. Он станет на ступень выше, он устремится к Богу. Глядя на ход операции прямо перед собой, мужчина удивлялся, как мало вещества нужно, чтобы контролировать в своём теле всё, как много мыслей умещается на таком ограниченном пространстве. Но сегодня его станет больше, этого пространства. Глеб Геннадьевич пытался представить себе то, что ему удастся постигнуть, но пока что не мог. Однако он уже оставлял прежнюю жизнь далеко позади, постепенно отделялся от мирской суеты и навсегда отрекался от гнусного прозвища – человек.

– Вы очень много думаете, – усмехнулся гендиректор. Будучи хирургом, он демонстрировал высочайшее мастерство, аккуратность, филигранность движений.