– Так князь в поход отправляется, а мы тут сами остаемся. Как бы ни поспорили, а кровушка не пролилась.
Добрыня вздохнул. Его цепкий и колючий взгляд, казалось, пронимал меня до костей. Этот мужчина, что я точно тогда уразумел, уважал только силу и не остановился бы ни перед чем, даже перед смертью неугодных ему лиц.
– У Руфия, Вулисара, у Азара и некоторых других лиц не могу сказать, что к тебе зуб, но ситуацию они используют для того, чтобы посчитаться. Ты с мужами силу набираешь, а этого никто не любит. Как ты понимаешь, открыто с тобой сражаться не будут. Может стрела прилететь из лесу, могут притравить тебя. Мало ли что случается…
– Угрожаешь?
– Предупреждаю. Ты и сам знаешь, что я прав. Князь воеводам молвил, чтобы тебя и другов твоих не трогали, но на это – слабый расчет. И не спрашивай, что тебе делать. Думай. Мужам твоим я слово молвлю, но намеком. Тебе прямо скажу: оплошаешь, на милость княжью не надейся. Уразумел?
– Да как же не понять.
– Это тебе не мечом помахивать и на не ратище силу являть. Новые времена грядут. Князь вернется домой с новой женой и что будет?
– Так передел на Руси и начнется.
– В корень зришь, но до сердцевины пока что не досматриваешь. Почему я к тебе в гости пришел. Я крови в Киеве и вокруг него не хочу, а она может пролиться, даже не пролиться, а ручьями потечь. Во многом от тебя зависит, что будет. Открыто тебе говорю. Я сейчас играю против варягов в окружении князя. Их позиции сильны. Не так-то и просто будет их ослабить.
– Дружбу мне предлагаешь?
– Ты ее не примешь. Лишь временный союз. Пока мне выгодно, чтобы варяги не так обнаглели и все под себя не взяли, учитывая то, что Руфию и Рудольфу, некоторым другим воеводам варяжским Владимир отдал Тайный Приказ. Надо тонко дело вести. Я надеюсь, что ты это понимаешь.
– Князь привезёт Христа на Русь.
– Ты же родич. Христа, как я вижу, – Добрыня скупо усмехнулся, – не примешь.
– Ты вроде тоже не крещенный.
– У меня другой бог. Я Христу не служу, но его дело вижу для Руси нужным.
– Ты крови не хочешь.
– Я дважды одно и то же не повторяю. Киев должен быть чистым. Мелочи я в расчет не беру…
– Тебя понимать, что нужные людни дело свое и без того сделают?…
– Ты же не умом не обделен, а уточняешь то, что и без того понятно.
– Не по Прави разбоем дело вести.
– Ты произнес пустые слова. В них нет силы. А сила устанавливает такой порядок, который ей нужен. Или Кудес тебе этого не говорил? Кстати, а где же он?
– Он мне не говорит, куда направляется.
– Помощников твоих князь также сказал не трогать, волхвов, которыми Кудес, Добронрав, Добросвет и Свитень являются, пока ничто не грозит, но я не знаю, что задумают другие людни…
Мои руки непроизвольно сжались в кулаки. Добрыня этот жест заметил и произнес:
– Ты не ярись, Илья. Ни я, ни князь за твоей спиной приказа об убийстве не отдавали и не собираемся пока.
– Зачем ты мне это говоришь?
– Ты вступил в действо, в котором пока не искушен. Я не позволю князю, пока кое-что возле него значу, рубить сук, на котором все мы в какой-то мере сидим. Варяги, как я вижу, величина сменная: сегодня они за князя, а завтра – в поход пойдут. Нам здешние вои нужны, такие, как ты. Видишь, я не таю правду. Честно тебе говорю, что нужно. Такой пока что расклад, но он через полгода или год может поменяться. Тут чуять надо и нос держать по ветру.
