– Простите! – крикнула девочка, и хохоча, умчалась дальше.
Наоко привела Азуми к широкому прилавку, на котором были выложены всевозможные сладости.
– Здесь самые вкусные данго и мармелад, – сказала Наоко, указав на прилавок.
Какой-то мальчишка подбежал к прилавку и схватил одно из ярких пирожных. Жуя на бегу, он помчался к стайке своих друзей, даже не взглянув на девочек.
Азуми с любопытством посмотрела на сладости. Её взгляд привлекли разложенные на витрине моти с различными вкусами.
– Мы что, можем просто брать их?
– Да. Тут всё бесплатно: еда, одежда, игрушки. Всё-всё! Здорово, правда?
Однако голос Наоко был лишён энтузиазма.
– Могу я взять один клубничный моти?
– Да бери что хочешь.
Азуми потянулась к пирожному. Наоко наблюдала, как Азуми сделала первый укус. Её лицо расплылось в блаженстве.
– Обожаю моти! – простонала Азуми.
– А вот я их терпеть не могу, – скала Наоко.
– Неужели?
– Побудь тут с моё и тоже их возненавидишь. – Наоко ухмыльнулась. – Когда я сюда прибыла, то питалась практически одними сладостями. Постепенно тебя начинает тошнить от них.
– О, я никогда не смогу возненавидеть моти!
– Да, да, – скептически прищурилась Наоко. – Ещё посмотрим.
Они пошли дальше. У одной из дальних стен Азуми заметила голых младенцев, сидящих на полу. Они напоминали кукол.
– Что это там? – спросила девочка, указав на них.
– А, это абортированные и мертворождённые дети. Они типа неживые.
– Неживые?
Какие-то младенцы сидели, прислонённые спинами к стене, другие – просто были свалены в кучу на полу. Азуми почувствовала себя неуютно. Глаза младенцев были открыты, но неподвижны. Интересно, они тёплые? Или, если их потрогать, их кожа на ощупь будет резиновой?
– Эй, Азуми. – Наоко окликнула её. – Не пялься ты так на них.
Азуми тут же отвернулась.
– Прошу прощения! – выпалила она.
Наоко хмыкнула. Её буйные косы воинственно торчали кисточками вперёд.
– Ты быстро привыкнешь, – сказала она. – Пошли, покажу тебе остальное. Кстати, ты предпочитаешь жить одна или с кем-то?
– Прости?
– Тебе нужно выбрать комнату. Ты можешь жить одна или же в паре с кем-нибудь. Или же с целой толпой детей – с миллионом, например.
– С миллионом детей? – Азуми недоверчиво прищурилась. – Это ж какая должна быть комната?
– Огроменная! – Наоко широко развела руки в стороны. – Больше самой Вселенной.
Азуми не смогла сдержать улыбки. Какая глупость!
– Ну, так что?
– Я бы предпочла жить с кем-то, – сказала Азуми. Оставаться одной в этом месте ей совершенно не хотелось.
– Ты можешь жить со мной, – предложила Наоко.
– Здорово! – обрадовалась Азуми. – Ты живёшь одна?
– С недавнего времени да. – Наоко погрустнела. – Моя соседка…исчезла.
– Исчезла? – Глаза Азуми округлились.
Наоко вовремя опомнилась. Она заговорщицки огляделась и зашептала:
– Не сейчас. Потом поговорим об этом. – Уже громче она добавила: – Пойдём, я покажу тебе свою комнату. Если она тебе понравится, можешь остаться.
Лицо Наоко вдруг напряглось. Она смотрела за спину Азуми. Азуми обернулась. Она увидела знакомого парня – того, который встретил её на платформе. Его чёрные волосы топорщились в буйном беспорядке, глаза бесцельно блуждали по залу. Он был одет в кожаную куртку и чёрные узкие джинсы; на левом бедре полукругом свисала тяжёлая серебряная цепь. В руке он держал увесистую биту, обмотанную колючей проволокой. Парень играючи закинул её на плечо, после чего сплюнул на пол.
