– Плащ, соглашусь, чуть поношен, зато дает нужный эффект, вгоняя преступников в ступор и сея ужас, страх и скрежет зубовный.
– Конец лживому буржуазному мифу о милых клоунах. А ты – псих, – в сердцах сплюнула мать.
– А так? – вынул из брючного кармана мятое черное воронье перо, засунул за ленту коричневой шляпы, висевшей на лосиных рогах в простенке, торжественно напялил ее на голову. – Так внушает? Ом А Хум, как говорят буддисты.
– Вылитый Квазимода, прости Господи! – схватилась рукой за сердце мать. – Готовый пациент для дурки. Рога эти лосиные на шляпу не желаешь приделать? Любой бандит или даже рэкетир тогда от страха сразу обделается.
– Ничо, ничо, – пыхтел отец, крутясь перед зеркалом, будто собирающаяся на бал мачеха Золушки, – как говорил великий Ленин в ту пору, пока еще не был так известен ширнармассам: мы пойдем другим путем! Я даже по физическим параметрам идентичен супергерою.
– Не по Хуану сомбреро. Тебе, придурку, маски не хватает, – вздохнула мать. – Иначе всякий будет узнавать, а потом пальцем показывать.
– Здравая идея, – отец снял шляпу, ловко метнул ее на лосиный рог и звучно поскреб затылок. – Мне нужна маска для полного и окончательного инкогнито, как у приезжего ревизора из Петербурга.
– Вить, какая с тебя таинственность? Ты кроме как молотый перец в столовой воровать, ничего больше толком не умеешь.
– Это ты так думаешь, а между тем, я до двадцати лет не имел представления о своем существовании.
– Блаженный, прости Господи! Полная умственная импотенция!
– Дедушка Фрейд бы с тобой не согласился.
– Не надо хоть сюда своих родственников-евреев тянуть! Толку от них, если в Израиль даже после перестройки выехать не можем!
– Валентина, не путай твердое с жидким, а горячее с пустым. Не путай. Так что маска могла бы все поправить. Но где ее взять? Бинки, у нас есть маска?
– Есть, – начала мелко хихикать в кулак мать, – те, что ты в прошлом году в Москве в детском мире спер.
– Что за маски? – нахмурил брови отец.
– Зайца и волка, ха-ха-ха, – в голос захохотала мать.
– Если покрасить черным… – задумался отец. – Бинки, прекрати ржать как лошадь Пржевальского, ты меня сбиваешь с мысли.
– Ха-ха-ха, откуда у тебя мысли? Ха-ха-ха.
– Вот же дура, – расстроился отец. – Никакой серьезности. Хватит зубоскалить. Тащи маски, чучундра пятнистая.
Заливающаяся хохотом мать принесла из мебельной стенки маски, отец примерил их, скептически рассматривая себя в зеркале.
– Волк вроде неплох, – вынес родитель вердикт, – но не дожимает. И по стилю к плащу и шляпе не подходит, балаган какой-то с «Ну, погоди!» получается.
– Я злой и страшный серый волк, ха-ха-ха. Я в поросятах знаю толк, ха-ха-ха. Сеструхе бы твоей Зинке, кошатнице вашей, понравилось бы – она такая же малахольная, не долечили ее в психушке. Вот же семейка! Горбачев вам собутыльник!
– Мы все за перестройку, – запел отец, – мы дадим стране хлебца, мы поддерживаем речи, от начала до конца, генерального секретаря КПСС Горбачева.
– Угораздило же меня с вами связаться по дурости младых лет.
– Бинки, я великодушно не обращаю внимания на твои глупости, – гордо задрал нос отец, – ибо привык, что современники нас, величайших гениев, не ценят.
– Тоже мне, выискался гений. Тебя оценят – место в соседней с Наполеоном палате выделят, ха-ха-ха. И вообще, ты можешь и без маски, у тебя рожа пострашнее любой маски, ха-ха-ха.
