Здесь мы подходим к сути проблемы. Музыкантами (ограничимся этой профессией) становятся не только из любви к музыке. Семейная традиция, рекомендация специалиста, обратившего внимание на отличный слух и длинные пальцы, желание завоевать сердце одноклассницы или быть похожим на увиденных по телевизору модных парней с гитарами, стремление к богатству и славе и тому подобные приземлённые причины предопределяют выбор едва ли реже, чем бескорыстная любовь к музыке. Любого из вышеперечисленных мотивов достаточно, чтобы при наличии минимальных способностей, завершив обучение, сотни тысяч девочек и мальчиков овладели необходимым набором технических навыков и стали профессионалами.
С другой стороны, далеко не все люди, способные оценить эстетические, а не только формальные достоинства музыкальных произведений, выбирают своей профессией музыку. Мы вправе думать, что восхищение гармонией звуков увеличивает долю таких ценителей среди профессиональных музыкантов на энное количество, но предположение, что все профессионалы от музыки относятся к их числу, будет неправомерным обобщением.
Музыка (и искусство вообще) создаётся не для профессионалов, а для людей, способных её оценить.
Знающие о признаниях Дорис Трой, Лесли Данкан и Энди Бауна (те самые сессионные музыканты из Pink Floyd) не станут интересоваться их мнением о музыке группы. Но сотни их коллег, чьей профессиональной чести довлеет максима Noblesse oblige, не в состоянии удержаться от произвольных оценок.
Следует, однако, помнить, что произвольность эстетических суждений может быть искренней. Причина неразличения смыслов – многозначность слов. Человеку могут нравиться разные вещи. Но нравятся они тоже по-разному. Одному нравится арбуз, другому – свиной хрящик. «Симпатия» к той или иной пище мотивирована, по-видимому, физиологическими особенностями организма. Предпочтение одного цвета радуги другому при идеальном условии эксперимента произвольно.
Когда говорят: «Мне нравится музыка Филиппа Киркорова», глагол «нравится» употребляется либо в одном из двух вышеприведённых значений, либо в каком-то очень к ним близком. Относительно этой разновидности музыкального продукта иная реакция человеческой природой не предусмотрена.
Музыка Pink Floydили Сергея Рахманинова нравится в ином смысле, ибо способна вызвать у слушателя «совершенно особое от всех других чувство радости и единения душевного с автором и другими слушателями». Это последнее значение глагола «нравится» не отменяет и не упраздняет предыдущих его значений, и для людей, в принципе незнакомых с подлинным эстетическим переживанием, сохраняется возможность оценивать произведения искусства как кулинарные блюда или цвета радуги. Они никогда не испытывали цитированного выше чувства и поэтому искренне принимают за него другое, выражаемое тем же глаголом.
Такой подход отменяет критерий компетентности: критик обретает право и основание судить обо всём и искренне изумляться непонятливости некоторых коллег. Подобных критиков – тьмы, в искусстве, как в политике, разбираются все, но особенно их много среди критиков профессиональных, где, усвоив технику написания статей, книг и диссертаций, они чувствуют себя наиболее вольготно. Благодаря им оказалось возможным появление авангарда, постмодернизма, восхищение «Фонтаном», «Чёрным квадратом», поеданием собаки корги и т. п., но об этом речь пойдёт позже.
