– Да. Я Ева Юй, – говорит Ма, тут же включая Жизнерадостный Деловой Тон, который использует при общении с белыми людьми, чтобы звучать «по-американски». Она протягивает руку с безупречным маникюром. – Приятно познакомиться.
Мистер Ли немного хмурит брови, пожимая ее ладонь, а затем хмурится сильнее, когда осознает силу рукопожатия. Я догадываюсь, что он пытается сопоставить свое впечатление от реальной Ма с теми стереотипными ожиданиями, которые у него появились, как только он обратил внимание на ее незападную фамилию.
Ма отпускает его руку первой и откидывается на спинку стула с легкой самодовольной улыбкой.
Я знаю: ей это нравится. Ей всегда нравилось удивлять людей – а это бывает часто, поскольку они вечно ее недооценивают. Одной из главных причин, по которой она занялась консалтингом, было шутливое замечание друга, что ей никогда не выжить в мире больших корпораций и многомиллионных счетов.
– А теперь… – Мистер Ли прочищает горло и снова поворачивается ко мне. – Поскольку ты здесь новенькая, давай я еще раз быстро повторю правила, хорошо? – Он не ждет, пока я отвечу. – А потом минут десять я поговорю с твоей мамой о твоей текущей успеваемости на уроках английского, твоем отношении к учебе, предметах, на которые стоило бы обратить внимание, – и все такое прочее. Так вот, правила: не перебивать, не задавать вопросов и не отвлекать нас, пока я не закончу и не обращусь к тебе. Это ясно?
Мое лицо становится каменным.
И после этого у кого-то остаются вопросы, почему для подростков не существует авторитетов среди взрослых?
– Смотрю, ты быстро схватываешь, – весело говорит мистер Ли, махая рукой перед самым моим носом.
Я продолжаю смотреть в пустоту.
В другом конце комнаты вдруг замечаю парня, чье лицо мне точно знакомо.
Кэз Сонг.
На самом деле практически невозможно не знать, кто он такой. Модель. Актер. Бог – судя по тому, как все им восхищаются и следят за каждым его перемещением. Что странно, ведь он никогда ничего не делает, просто ошивается где-то поблизости, как всегда до неприличия смазливый. Даже сейчас, в этом унылом классе под взглядами учителей вокруг него уже собралась внушительная толпа школьниц с разинутыми ртами. Одна девочка хватается за бок, истерически смеясь над его фразой, которая, скорее всего, даже не была шуткой.
Борюсь с желанием закатить глаза.
Я искренне не понимаю ажиотажа вокруг него – ничего, кроме приятной внешности. Но да, есть определенная элегантность в его линии подбородка, слегка пухлых губах, резких очертаниях худощавой фигуры. В его темных волосах и еще более темных глазах. Черты его лица нельзя назвать ангельски прекрасными и все такое, но вместе они работают.
Однако у меня есть ощущение, что он знает об этой своей особенности так же хорошо, как и обожающие его фанатки, и это все портит. Ну и конечно же, его любят журналисты: буквально на днях я наткнулась на статью, автор которой назвал его одной из «восходящих звезд китайского шоу-бизнеса».
Сейчас он стоит прислонившись к дальней стене и сунув руки в карманы. Похоже, это его обычное состояние: подпирать что-либо – двери, шкафчики, парты, что угодно – ему лень стоять самостоятельно?
Кажется, я таращилась слишком долго, слишком пристально. Чувствуя мой взгляд, Кэз поднимает голову.
Быстро отвожу глаза. Снова включаюсь в беседу – как раз вовремя, чтобы услышать, как мистер Ли говорит:
