Софи вдруг осознала, что не думает ни о ком, кроме себя самой. Всё то, что можно было о ней подумать, было ложью. Она умеет лишь бегать и прятаться. Жалкая. Немощная. Софи способна на большее, но слишком труслива для этого. Она может лишь сетовать на судьбу и бранить тех, чьи возможности видит. «Но свои я не использую. Мне хватило бы сил спасти его. Точно хватило бы. Только вот я не стала».
Ноги больше не держали. Она облокотилась о стену, прислонилась к ней лбом и попыталась сохранить лицо, но ничего не вышло тогда, когда одна единственная слеза скатилась с её щёки на окроплённый кровью пол. Вот она, настоящая слабость Софи – указание на те ошибки, которыми она сломала свои девятнадцать лет. Каждая упущенная ею возможность. Все умалчивания и бездействия. Вся та тишина, которой Софи топила отведённые ей годы лишь для того, чтобы не признавать правды. Стыд вперемешку со страхом. Сожаление и настоящее раскаяние в том, чего она так никогда и не сделает. Она никогда никому не поможет. Не пошевелит и пальцем ради кого-то другого.
Рыдания смогли её задушить. Они стиснули горло с такой силой, словно от того кому-то был прок. Кто-то точно хотел, чтобы скол на её броне разросся в надлом. Он травил Софи каждый день, что она сдерживала свои слёзы до момента, пока не сможет утопить их в Кали. Но здесь её не было. Не стало никого и ничего. Даже Деми исчез. Пропал за той стеной скорби, которую Софи отстраивала всю свою жизнь. Она наконец себе в этом призналась. «Столько хвалила себя за пройденный путь, но шла я не в ту сторону. Отсюда не выбраться. Выхода больше нет. Нет, ведь я решила не жалеть мёртвых. Но один из них передо мной, а я не могу предложить ничего, кроме жалости. Потому что для всего остального нужно было действовать раньше. Я всё упустила. Всё».
Впервые с момента, как Софи вышла из своего родного дома, её душа решила облегчить груз. Вернее, сейчас Софи ей это позволила. Согласие обеих сторон. До того сильно она стянула ставни болтами, что те лопнули, сорвав двери с петель. Старые призраки ворвались внутрь. Мама и папа, Лили и Маркус, восемнадцатилетняя Софи и ещё не известный ей Деми. Свой последний День рождения она провела в одиночестве. Не сделала ни единого дополнительного глотка воды, не проспала лишнего часа и не пожелала самой себе долгих лет жизни. На сантименты не было времени. Новый год её жизни начался с пустоты. Больше не было никаких традиций. Не стало всего, что когда-то связывало Софи с собой прошлой.
Она так сильно боялась потерять в себе человека, что и не заметила, как собственноручно его придушила. Прямо сейчас он трепыхался в её руках и молил о пощаде. «Но такой человек не достоин жизни. Не такой, как он, и не такая, как я. Раньше я была лучше. Намного, в сотню раз лучше».
Деми положил руку на плечо Софи и едва сжал его, но этого оказалось достаточно для того, чтобы она обернулась и толкнула его в грудь. Он и не шелохнулся. Не сдвинулся с места и не попытался уйти. Софи с силой вдавила свой кулак ему куда-то в футболку, а Деми продолжил стоять так, словно бы, как и она, не чувствовал боли. Софи хотела, чтобы он оставил её одну. Раз и навсегда. Деми же в поражении поднял руки. Она решила, что он наконец сдался, вот только до Деми его провал никак не доходил. Его пальцы упали на её плечи, скользнули ниже и оказались на всё так же ровно держащейся спине. Софи не стала сопротивляться лишь потому, что никак не могла понять, чему противостоит. Он держал её, но не так, как положено при захвате или нападении. Просто упал на неё сверху, своим весом заставив напряжённое тело согнуться. Всё в этот день шло не по плану; и только для объятий было самое время.
