Атмосфера в кафе была совсем другая. На пару секунд оживленная мелодия смешалась с доносившимися с улицы голосами. Однако, когда за нашими спинами под аккомпанемент колокольчика закрылась дверь, стало слышно только звучавшую внутри легкую мелодию, похожую на те, что играли на каруселях.
Было несложно догадаться, клиенты какого возраста приходили сюда: здесь были пожилые люди, наслаждавшиеся шоколадом с чуррос[7], бабушки и дедушки с внуками и молодые парочки, которые сидели рядом друг с другом, чтобы быть ближе.
Элена взяла с прилавка меню и села за стол, стоявший в глубине, рядом с витриной. Я последовал за ней и споткнулся. Я поднял голову и увидел, что она закусила губу. Элена пыталась, почти безуспешно, не рассмеяться.
– А у тебя случайно нет Хантингтона?
Я застыл, в горле у меня пересохло.
– Что, прости? – спросил я, подумав, что не расслышал.
Она слегка рассмеялась и наклонила голову, как бы извиняясь. Жестом пригласила сесть рядом с ней.
Она встала, чтобы сделать заказ. Казалось, в этом месте ей было комфортно, хотя столы были маленькие и шатались, а стулья стояли слишком близко друг к другу. Она вернулась с двумя средними порциями мороженого и села напротив.
– Итак, ты случайно оказался в этом районе и поэтому зашел в «Чайный дворец»?
Казалось, она меня провоцировала, но было сложно сказать наверняка с этой ее деликатной улыбкой, которая виднелась ярче в левом уголке губ, со слегка приподнятыми элегантными бровями и любопытными глазами, наблюдавшими за движениями ее собственных рук, когда она брала ложку мороженого.
– По правде говоря, мне хотелось тебя увидеть. – Я решил начать игру по-честному.
И пронаблюдал за ее реакцией.
Если она и провоцировала меня до этого, то решила сменить тактику. Опустила взгляд и посмотрела на мое мороженое.
– Извини, я не хотела показаться токсичной, поэтому ничего не сказала раньше, но сейчас не могу молчать: как тебе может нравиться эта гадость?
Я захлопал ресницами.
– Ты не знаешь, что теряешь. Мятно-шоколадное мороженое восхитительно.
– Можешь говорить что угодно, – отозвалась она. – В конце концов, это ты ешь ложкой зубную пасту.
Я засмеялся:
– Попробуй.
– А сколько ты мне заплатишь? – пошутила она.
– Я серьезно. Попробуй.
Элена поерзала на стуле и покачала головой, хотя мы оба знали, что она согласится. Не думаю, что она смогла бы устоять. Не думаю, что стала бы пытаться. У нее было это врожденное любопытство, это желание знать.
Она стащила у меня немного мороженого, и по тому, как она его пробовала, я понял, что она действительно пытается понять, что же мне в нем так нравилось. Но не получилось.
Элена скривилась, протянула мне свое мороженое и сказала, чтобы я попробовал что-то по-настоящему вкусное.
Вечер пролетел быстро. Мы говорили. Мы говорили так много, что, казалось, время повернулось вспять: скалодром, трассы, по которым мы лазали, ее работа в чайном магазине и моя мечта об «Офелии».
– Мечтать о чем-то замечательно, – сказала она мне. – А еще лучше, когда ты что-то делаешь, чтобы эта мечта сбылась.
– А у тебя какая мечта?
Элена открыла было рот, но тут же его закрыла. Покачала головой.
– Прямо сейчас… это мороженое, – ответила она спустя некоторое время. – А потом, возможно, чтобы поскорее наступили выходные.
– Это не мечты, – попытался я спровоцировать ее.
– Почему это?
– Потому что это вещи, которые произойдут независимо от того, что будешь делать ты сама. Сейчас ты ешь мороженое. Выходные наступят.
