В красный - страница 29

– Как твои соседи? Передашь им мой «Привет»? – Девушка через зеркало покосилась на Рана. Наверное, заметила его отстраненный взгляд.

– Они счастливы. – «Потому что скоро будут свободны от меня». – Я кормлю их три раза в день и всегда интересуюсь, как спалось. Когда мы не были друзьями!

Чандера скривилась:

– Ой, а кто целый год хныкал и все просил: «Пусть он уйдет!»

«Я что, не нравился тебе?» – Первый тяжело вздохнул, затем еще раз, громче.

– Не помню такого.

Чандера многозначительно покивала и приступила к заплетанию волос. Ран рухнул на кровать, вытянув руки, но изредка он поднимал голову, проверяя, собралась ли девушка.

Она всегда представлялась Рану птицей. В детстве – быстрокрылой птичкой вроде стрижа или ласточки, которая оставалась впереди, сколько он ни гнался за ней. Чандера кормила всех крылатых, и те ходили за ней по пятам, порой над ее окном их собирались столько, что быстрые шаги тонких лапок по крыше будили по ночам. Ран даже видел, как голуби, точно коты, мурлыкали под ее руками.

Та девочка выросла и превратилась в ястреба. Сходства с ним придавали то ли черные волосы, то ли выдающийся нос с горбинкой, то ли какая-то беспощадная жестокость, с которой она бралась за любое дело. Что осталось прежним – глупые птицы все так же льнули к ней, и даже сейчас воронки, облепившие ветки деревьев под окном, казались ее вестниками – конечно, дело было не в том, что жители дома охотно бросали им крошки.

– Говоришь, парень никогда не остается один? – помолчав, спросил Ран, в то время как Чандера крутилась по комнате, выбирая наряд, а дольше этого – украшения.

Сами по себе они были красивы, но она их носила в таком количестве, что отдавало безвкусицей: слишком много колец, слишком длинные серьги, слишком толстая цепочка. Это в ней говорила кровь оша – про любовь кочевого народа к ярким цветам и золоту сложили немало шуток.

«Как оша взяли в школу магов?» – Униматься Второй не хотел, хотя снова вопрос был резонным.

Оша в лучшем случае называли бродягами и конокрадами, в городах их сторонились, а в деревнях гнали палками. И пусть Чандера относилась к ним всего на четверть, ей досталась их характерная внешность, а многим этого было достаточно, чтобы презрительно кривиться и закрывать перед ней двери. Она еще и нарочно выставляла свое происхождение, подчеркивая яркими блузами и золотом.

«Она умеет прятаться, и это ее дело», – отрезал Ран. Отец хорошо вбил урок, как опасно бывает доверие, как оно может перейти в глупую доверчивость, но Чандера была рановым исключением из правил.

С тех самых пор, как, в отличие от других, не испугалась его зверя и не стала сторониться, как насмешками приручила Первого и уверенностью заслужила уважение Второго. Как обняла, когда Ран вышел из той комнаты, пока мать дрожала, прижимая руки к груди, а Рем кусал губы. Им было страшно, но ему было страшнее, и Чандера это поняла. Она вообще всегда все понимала.

– Никогда, – ответила девушка и выудила из шкафа красную блузу и черную жилетку. – Его любят, у него много друзей, да и учителя в нем души не чают.

Когда Ран пришел и выложил суть дела, об Аларте Адване они проговорили не меньше часа. Ран уже отчетливо представлял его, но ничего из представляемого не нравилось ему. Парень наивно верил, что обманул родственников, однако они знали о его местонахождении, так же, как учителя знали о настоящем имени и фамилии. Они внимательно следили за учеником, мечтая уберечь его от чего-нибудь неотвратимого и выслужиться перед Адванами. Появление незнакомца рядом с ним, конечно, вызовет вопросы. В город парень выходил редко, боясь быть узнанным, а в школе от него не отлипали. Хуже всего было то, что он обладал паршивым характером, свойственным шестнадцатилетним: гордый, принципиальный, отзывчивый – весь из себя такой герой. Ран видел всего один способ добиться от Аларта правды: дать ему шанс проявить эти свои качества.