В мире этом… Стихи - страница 4



Эй, деревяшка с носом!
Куда ты нас ведешь,
твердя, что мы слепые
и вечно в дураках,
что куклы мы тупые
в бессовестных руках?
Видать, тебе, чурба́ну,
проблема не ясна:
всем нам по барабану
волшебная страна.
Здесь публика нам рада
и душит нас любя.
А там ишачить надо
хотя бы на себя.
Крутые повороты
даются не легко.
Оставь нас, большеротый:
до цели далеко.
Треплом тебя ославят
в награду за добро,
рога тебе наставят
Мальвина и Пьеро
и в душу смачно плюнут
в глумленье над мечтой,
и в задницу засунут
твой ключик золотой.
И можешь не трудиться,
устраивая шмон:
на колбасу сгодится
твой пудель Артамон.
Довольно строить целку
да ножками сучить.
Мы с Карабасом сделку
готовы заключить.
Потерпим его плётку,
нужду и неуют —
пускай нам только водку
бесплатно выдают.
Достал нас твой убогий,
писклявый голосок.
Заглохни, колченогий!
Гуляй себе в песок!

После бала

Губки надув невинно,
юный храня задор,
в вальсе кружи́т Мальвина
с графом, несущим вздор.
Дыбясь волной упрямой,
рвётся из лифа грудь.
Стала Мальвина дамой
и раздалась чуть-чуть.
Князю она кивает,
щуря дразнящий глаз.
А у окна зевает
муж её Карабас:
вперился он в журнальчик,
галстук кропя вином.
Жаль, длинноносый мальчик,
в сущности, был бревном
и неудач лавина
в нём придавила ум…
С бала спешит Мальвина,
полная грустных дум.
Дома она решает
платья сменить фасон
и наконец вкушает
взбитый, как сливки, сон.

Волшебник – ученику

С людьми быть можешь суров,
однако судить не спеши:
сквозь лживый внешний покров
проникни в глубины души.
А коль проник, не робей,
в зрачки человеку взгляни:
плохого парня убей,
хорошему парню кивни.
Житье загробное – чушь:
наш путь завершается здесь.
Плохое дело разрушь,
в хорошее дело не лезь.
Привычно свой ад и рай
с пеленок мы носим в груди.
Чудовищ ночных карай,
от ангельских глаз уйди.

Куклы – кукловоду

Не думай, что ты оживляешь нас:
семь лет мы тайком живем.
Мы будем сражаться на этот раз
и нити твои порвем.
Семь лет в своем шоу ты нас терзал —
взбесился бы и гранит.
И мы ради денег смешили зал,
хоть нас от людей тошнит.
Довольно комедии. Про́бил час,
итог подведем в конце.
Мы будем сражаться на этот раз
с Фортуной в твоем лице.
Не думай, что знаешь любой наш шаг,
что куклы с пути свернут.
Уколы булавочных наших шпаг
гордыню твою проткнут.
Сверкания молнии на клинках
тебе не сулят добра.
Ведь мы не игрушки в твоих руках —
давно бы понять пора.
Но мы не прикончим тебя, злодей,
а только испортим грим,
потом, сея панику средь людей,
прорвемся в бою к своим.
Тебе ж на прощанье обрежем ус,
отвесив под зад пинок…
Достань нас из ящика, подлый трус!
Последний уже звонок!

Трезвость

Когда на душе паскудно,
для пьянки ищу двоих,
но стало чертовски трудно
в толпе различать своих.
Ханыги моей плеяды,
нервишки сплетя в клубок,
в асфальт упирают взгляды
и дергают рожи вбок.
Никто ничего не значит,
и каждый вокруг – беглец.
А тот, кто глаза не прячет,
скорее всего, подлец.
В уютном таком режиме
шатается мир кривой.
Неловко мне пить с чужими,
и сам я себе не свой.
Слой мусора ветер резвый
со свистом метет метлой,
и я отступаю, трезвый
и взрывоопасно злой.

В зеркале

Зеркало врёт!
Зеркало врёт,
будто меня этот олух сожрёт,
хоть он, собака, отчаянно прёт,
выставив дерзкую челюсть вперёд,
и в отупенье визгливо орёт:
«Зеркало врёт!
Зеркало врёт!»

Общество

Пастыри рекламу изрыгают,
паства рукоблудием грешна.
В обществе, где книги не сжигают,
правда населению скучна.
В обществе, где даже на морозе
храм до основания протух,
верят, что жемчужину в навозе