Проводы – занятие естественное, но не всегда радостное. Это общение с превеликим множеством томительных пауз и тяжелых вздохов, когда мысли наворачиваются в виде слез. И, как спасение от внутренних самоистязаний, жизнь имеет в своем наборе людей, кто проще всех смотрит на подобные сцены и не тратит свое драгоценное время на душевные терзания. Для них – это обыденное явление, это движение вперед, в будущее.
На балкон ворвался младший сын Вагифа, младший брат Бахруза – Самир.
– Ну что, гаврики, приуныли. Жизнь прекрасна даже в такую хреновую погоду, – без всяких стеснений из-за присутствия старших, выдал Самир.
Бахруз и отец в недоумении переглянулись.
– Ты что ругаешься, паршивец, при отце, – возмущенно сказал Вагиф.
– А что такого, пап? Я о корне, который повышает иммунитет, ведь так, брателло! Хрен же повышает иммунитет?!
– Конечно, повышает, если его есть в меру и к месту, а то, от чрезмерного потребления может появиться аллергия, особенно на губах! Ты меня понял, умник!
– Понял! Как всегда, папуля! – ответил Самир.
– Ну, я пойду, а то что-то прохладно мне стало, – сказал отец и проследовал на выход.
– Вот я и говорю, пап, хрен – дело полезное, от простуды тоже помогает, – вдогонку за отцом бросил младший.
– Спасибо, учту! – уже исчезнув из виду, отпарировал Вагиф.
«Удивительно, но родители разрешают младшим то, что запрещали старшим, – подумал Бахруз. – Видимо с возрастом родители осознают, что в свободе, вне запретов, дети вырастают, по сути своей, яркими и интересными».
– Как настрой, Бахруз, – спросил Самир.
– Как тебе сказать, когда летишь в такую даль и в такое большое, как Канада, думаешь, что если в таком большом и далеком не найдешь себе хотя бы самое тебе близкое и самое малое для тебя, то становится боязно, что угрызениям совести не будет конца. И ко всему же, что люди скажут?!
– Да наплюй ты на всех, кто что скажет, – резко вставил Самир. – Пойми, всем до всех нет никакого дела. Каждый за себя и за своих переживает. По мне, брателло, прежде чем красиво наступать, надо придумать, как в случае чего можно будет объяснить красивое отступление. Я всегда говорил нашим, что для чужой радости свет – это зависть, и поэтому, чтобы радость свою уберечь, ее не надо выпячивать.
Бахруз был горд за брата, но где-то, конечно, и не согласен с его позицией, однако мысли брата были надежными и практичными —
в духе времени. Самир был всегда авантюрен на виду, то есть дома, но на людях он был осторожен, и этого требовала реальность. В Баку бытовали времена, когда все зарабатывали тем, что пытались купить то, в чем ничего не смыслили, и продать то, что никому не было нужно. Слава Богу, Самир этим не занимался. Он был женат. Жил с родителям. И каждый день ходил на работу в банк, чтобы разносить чужие деньги по счетам, и только электронным способом.
– Ты, Бахруз, только укрепись там, потом можно будет наладить бизнес, – со всей серьезностью заявил младший.
– Ты что такое говоришь, Самир? – удивленно спросил Бахруз.
– А что, идея неплохая, все наши, уехав туда, с Баку бизнес строят. Чего-то присылают на продажу, – настаивал на своем Самир.
– А что бы ты хотел: канадский лес в Баку паромами возить или воду на разлив из Ниагарского водопада танкерами доставлять,
а давай лучше собак канадских для упряжек завозить будем.
– Вот так всегда с тобой, Бахруз, что ни скажи – все не так, все не умно, – обиженно выпалил Самир.
