Глажу по маленькой головке пальцами, играясь с мягким пушком волос.
Не люблю, когда он плачет. Сердце разрывается на части от того, что ему может быть некомфортно или больно. Будто пропускаю это через себя.
Я не позволю, чтобы с ним что-то случилось. Переступлю через всё, поломаюсь на части, но не дам прикоснуться тем, кто на нас охотится.
Пройду через семь кругов ада. Только лишь бы он жил. Чувствовал, любил. Смотрел на меня большими глазками и шептал заветные слова: «Я люблю тебя, мама». Обычные, которые несложно сказать. Для кого-то…
Но не для меня.
Мне трудно выразить свои чувства. Особенно к тому, кто долгое время сидел глубоко внутри.
Нет, всё нормально. Я не буду думать о Вавилове.
У него есть ребёнок, наверное, жена… Ждут его где-то в городе, боятся за его жизнь.
А здесь я…
Может, и тогда он звонил своей семье? А я разыграла весь этот спектакль?
Шумно выдыхаю и понимаю – я дура.
Поехавшая.
Раз даже шугаюсь голоса, который только недавно говорил мне такие будоражащие, но в то же время грубые слова:
«Ты милая…»
«Когда кончаешь».
Вздрагиваю, закусываю губу и поворачиваюсь в сторону Льва.
Всё с той же расстёгнутой рубашкой, без трусов и только с Максом у груди, который, схватив сосок, сейчас посасывает его, замолчав.
Вавилов сверлит меня взглядом, смотря на маленького ребёнка у груди. Несколько долгих секунд кажутся мне вечностью. Хочется скрыться, сбежать. Но него. Но нельзя.
В его руках вещи, которые он оставляет на тумбе у выхода из комнаты. Не отводя глаз. Рассматривает моё тело, которое так и не успела прикрыть. А мне всё равно.
Пусть это будет… Платой. За нашу защиту.
Так я меньше буду думать о том, что во второй раз изменила Дмитрию. Своему мужу.
Которого не любила, но была благодарна за всё. До сих пор. Даже если и из-за него на нас началась эта безумная охота…
– Вещи, – Лев кивает на тряпки, которые меня сейчас никак не интересуют. С чего это он? – Завтра мы уезжаем отсюда. Можешь расслабиться, всё закончилось. Скоро ты снова вернёшься в привычную для тебя жизнь.
24. Глава 23
Когда он говорит это, я не верю.
Не может быть всё так просто. Да, два месяца тишины пролетели неожиданно быстро, но уже всё? Не нужно просыпаться каждую ночь, чтобы проверить сына, удостовериться, что с ним всё в порядке.
– К-как? – срывается ошарашенно с губ.
– Моё дело предупредить, – это последние его слова, которые он кидает прежде, чем развернуться и выйти из комнаты.
А я продолжаю смотреть неверующе в его спину и шептать себе под нос глупые слова счастья.
Завтра мы вернёмся в особняк… В тот самый, где я прожила несколько счастливых лет.
Невозможно. Словно нереально. Особенно после того, как мы просидели здесь два месяца…
Но Лев не станет врать.
Хотя один раз он солгал. Каких-то полчаса назад, когда говорил, что беседовал с Ярославом. Но я не верю. Потому что, какой бы глупой ни считал меня Вавилов, я всё понимаю.
Яра, скорее всего, убили. Он отвлекал от нас, жертвуя своей жизнью. Не выходил на связь долгие месяцы. Не давал о себе знать.
А здесь внезапно появляется, чтобы встретиться? Верится с трудом. Да и Вавилов ходил мрачнее тучи из-за своего товарища.
Они пришли в наш дом вместе, вышли тоже. Но вернётся обратно в особняк только Лев.
Поджимаю губы, чтобы не разреветься. Понимаю, что виновата. Но… Ничего не могу с этим сделать.
Оседаю на пол, прижимая к себе ребёнка. Губами дотрагиваюсь до головы Макса и горько всхлипываю, когда всё начинает гореть от подступающих к глазам слёз.
