Страшно.
Настолько, что даже ноги прирастают к полу, когда нужно всего лишь переступить через порог.
– Олеся, ты веришь мне? – закусываю губу, сжимая кулаки. Поднимаю голову и смотрю в глаза Вавилова. Не понимаю, что он чувствует. Что испытывает. И это пугает ещё больше.
– Верю, – шепчу сухими губами. Хоть в голове и совсем другой ответ.
25. Глава 24
Но разве Лев когда-нибудь подводил меня?
И я делаю. Помогаю себе приоткрыть дверь и зайти внутрь дома. Почувствовать тепло. Но не безопасность.
Делаю несколько шагов, поднимаю взгляд с пола и смотрю напротив себя.
Застываю на месте. Замираю. Перестаю дышать.
Воздух, которого мне сейчас не хватает, тяжелеет. Окутывает своим давлением, от которого моё тело разрушается. Нет, душа. Кажется, навсегда.
Сейчас ей больнее всего.
Не знаю, что и думать, когда вижу человека напротив себя. Улыбающегося, счастливого, родного.
Нет, этого не может быть. Обычные галлюцинации, вызванные диким страхом, который ощутила ещё на входе, заметив двух охранников.
Хлопаю глазами и вижу его – свой самый прекрасный и ужасный сон.
С теми же чуть кудрявыми волосами, бледноватой кожей. Аристократическими чертами лица, которое украшают только одни квадратные очки.
Он ни капли не изменился. Худоват, с широкой спиной и узким тазом. Кажется, даже не набрал ни единого килограмма.
Может, призрак?
Мне ведь сказали… Его нет в живых.
– Дмитрий? – не верю сама в то, что произношу.
Мой погибший муж улыбается. Поправляет худыми длинными пальцами очки и делает шаг вперёд, раскрывая руки для объятий, которые он так обожал.
– Любовь моя, – его улыбка как всегда краше солнца. Так же лучезарна. – Я так скучал.
Дима прищуривается, как и привык. Обнажает ровные белые зубы с острыми клыками. Не раз доставляющие боль. Прокусывающие кожу и губу до крови.
– Подойди, милая. Дай же обнять тебя.
Его голос лихорадит тело. Этого не может быть. Не может.
Не решаюсь тронуться с места. Просто смотрю на него и не верю, что он идёт ко мне, улыбаясь.
– Как? Мне сказали, ты умер, – произношу хрипло, когда его запах ударяет в нос. Мне плохо. Будто сейчас стошнит.
Перед глазами до сих пор сцена горящего здания. Его тело, которое бьётся в агонии. Обхватываемое обжигающим огнём, после которого всё, что остаётся – обожжённая плоть.
Его руки обвивают талию. Он всегда был выше. Наверное, такой же, как и Лев. Достаю макушкой ему до подбородка, тем временем как он касается им моих волос, чтобы крепко обнять. А я всё ещё не могу принять тот факт, что он жив.
Поднимаю руки, обхватывая его широкую спину. Впиваюсь пальцами в белую рубашку и зарываюсь лицом ему в грудь, закрывая глаза. Сердце щемит. Болит.
От предательства.
– Я всё расскажу потом, любовь моя, – он успокаивающе гладит меня по волосам. Но мне не становится легче. Да, я рада, что Дмитрий жив и здоров, но… Он скрыл это. Жил здесь почти год, не давал о себе знать и молчал. – А пока пойдём, ты, наверняка, устала и вымотана. Путь до сюда был неблизкий.
В его объятиях не совсем понимаю, что происходит.
Вот он подхватывает моё лёгкое тело, отрывая пятки от пола. Огромные тапочки падают с миниатюрных ног, оставаясь где-то позади.
Дмитрий делает несколько спешных шагов, но я резко распахиваю глаза.
Встрепенувшись, сама вырываюсь из рук мужчины, становясь на пол.
Разрываю между нами ту связь, создавшуюся несколько секунд назад, и поднимаю голову.
– Постой, – ладонь сама опускается на его грудь в районе сердца. Чувствую слабые и медленные удары. Бьётся. Живой…
