В ожидании Марокко - страница 3

Мы встречались. Пару месяцев. Она казалась мне великолепной во всем. Мне было приятно быть с ней днем и ночью. Где угодно, когда угодно, как угодно. Я был счастлив. В популярном понимании этого слова.

Вскоре она получила повышение. Я искренне радовался за нее, но не задумывался, что не давал на ее счет никаких рекомендаций. Все открылось довольно скоро. Она спала с начальником моего начальника. Ради карьеры. Других причин быть не могло, он был лишь уродливым занудой с огромным самомнением, но при этом одним из главных.

Хотя, может, это ее тип? Что-то вроде властного старика из викторианских романов? Я не задавал себе такого вопроса тогда. Мой мир просто рухнул…

Видения захлестнули меня, сливаясь в бесконечный поток ужаса. Я ходил по гниющим коридорам, чтобы поговорить с разлагающимися трупами своих коллег. Я выметал червей из своей квартиры, не понимая, что их на самом деле нет. Я не замечал машин и не видел ничего вокруг себя. Однажды я зашел на мост, под которым струилась широкая река с голубыми водами. Рыбки плескались в моей тени на блестящей поверхности. Мне так захотелось прыгнуть, окунуться в нее, чтобы смыть всю грусть, все, что накопилось у меня в голове. Я не хотел тонуть, я не хотел совершать самоубийство, хотя и часто думал о нем. Но мой поступок характеризовали именно так.

Попытка суицида…

Я шагнул через перила, чтобы упасть в прохладный поток, но в этот момент река исчезла, а на ее месте оказалась автострада. Я потерял грань между реальностью и своим собственным миром. Хотя мне повезло. Я упал на проезжавший грузовик и, прокатившись по его кузову, оказался на горячем от летнего солнца асфальте. Минивэн, в котором семья выбралась за город, остановился перед самым моим лицом. Так мне сказали. Сам я не помню, я потерял сознание. А еще говорят, из этого случая сделали рекламную кампанию, хвастая качеством тормозов и безопасностью автомобиля.

Удивительно, что я принес кому-то пользу…

Я очнулся в реанимации. Я плакал ночами, мне было больно, и физически, и морально. Ко мне никто не приходил, кроме полицейских. Родители не смогли приехать: отца хватил удар, и мать осталась с ним. Друзья тоже не пришли. Со мной остались только мои видения. Много видений.

Я не врал психологу, который меня опрашивал. Он понимающе кивал, потом упорно что-то рекомендовал, давал документы на подпись. Я со всем соглашался, не видел причин задумываться. И оказался здесь, на добровольно-принудительном лечении.

***

Алан выглядел растерянным. Его раздавило накатившее гнетущее чувство одиночества. Он сел обратно на стул и смолк. Молчали и все остальные. Первым прокашлялся доктор Мортимер:

– Сегодня ты в ударе. Высокую планку задал.

Он мягко улыбался и подбадривающе захлопал. В моменте Алану стало лучше, и он улыбнулся в ответ.

– И лечение у тебя чисто добровольное, – добавил врач.

Все остальные смотрели по сторонам, бродили глазами по кругу, только Елена не спускала с Алана взгляд, отчего он скромно опустил глаза.

– Еще есть желающие?

Тишина.

– Тогда, может, ты, Елена?

Она не стала отказываться, но и не поднялась со стула, как это сделал предыдущий рассказчик. Просто начала говорить о себе, склонив немного голову набок и постукивая длинными пальцами по колену.

Она подражала Алану и повела историю с детства. Елена родилась в богатой семье, не знала и не понимала забот людей более низкого статуса. Хотя, по ее словам, безразличие родителей одинаковое среди всех слоев населения.