– Сладкую правду давай. – Тихон и в плечах был узок, и в мышцах слаб, но сейчас, когда как бы в поисках подмоги обратился он к дедову духу, он получил и осанку, и мощь предка, так, что спина выпрямилась и напряглись мускулы вплоть до желваков под щеками. Незнакомка, поняв суть этой перемены, могла бы снова рассмеяться как целая стая гиен, но удержалась. Она серьезно и чётко начала говорить:
– Зовут меня Гниль. Для твоего мира имя глупое, но там, откуда я родом, суть вещи важнее её формы. Форма у меня красавицы, а суть моя – труп. Помнишь, что я тебе говорила о мифах? Мы с тобой тоже чьи-то мифы. Ты о мертвечиках ничего не знаешь ещё? Нет? Ну давай расскажу тебе сказку.
Тихон улёгся головой на летнюю траву, сочностью бушующую в апрельской природной голытьбе, а Гниль, гладя его волосы, начала рассказ:
– Давным-давно жили-были люди. То были крепкие и сильные люди, не то, что сейчас. Но и мир ведь был тогда жестче. И люди гибли от голода и холода. Но даже в смерти не могли они найти покоя. Звери и птицы растаскивали трупы. Темные твари забирали их души в черную ночь и уходили бесследно. И тогда люди – живые и мёртвые – взмолились о помощи. Но никто не пришел. Никто не услышал. И только старый распутный бес, вылезший из могилы, откликнулся на зов. Выслушал он горе людское и вот что ответил: «Берите мой нож из человечьей кости. Найдите мне деву самую красивую из живых или мертвых, а затем в сердце воткните остриё. Мертвый от него оживет, а живой омертвится. Нарядите мою невесту в свадебное белое платье и облейте ушатом звериной крови, да так, чтоб всё платье красным стало. Мы так природою самой скрепим союз. Уложите нас в большой дубовый гроб и с почестями похороните. И скоро будет вам и опора, и защита». Не хотели люди идти на поводу у беса, но деваться было некуда. Выбрали они самую красивую из всех дев, которую только найти могли, да отец её – мельник – не хотел отдавать дочку в жены бесу. Убили. Отняли. Украли. Красавицу ту закололи и в красном от крови звериной платье уложили в гроб, да так с бесом и закопали. А через девять месяцев живые увидели, что на месте могилы как бы нора. И глубоко-глубоко уходила она в глубь земли, туда, где собиралась самая густая тьма. И с тех пор звери на кладбище ходить перестали. Даже птицы над могилами больше не пели. Даже стихли ветра. Но злые духи ещё будили и тревожили мёртвых и живых. Как-то раз, лет через десять после свадьбы беса и трупа, в лесу потерялась девочка. Днём её искали-искали, но найти до заката не смогли, а ночью развернулись и пошли обратно в деревню. Думали уже, что с концами, но на утро потерянная сама из лесу вышла – довольная, выспавшаяся, с корзинкой грибов и ягод, которые и в мае-месяце то не растут. Когда зарёванная мать девочку ту расспросила, ей дочь рассказала, что правда потерялась в лесу, что напали на неё мрачные твари вроде многоножки с тысячью лиц, надетых на длинное тело. Но мальчик, которого никто никогда в деревне не видел, зарезал нечистых костяным ножом, который ему отец в подарок оставил. Затем он девочку в нору у себе пригласил. Она спустилась, а там целый городок был и все-все деревенские теперь под землёй жили. И деда она там своего увидала, который лет уж пять как в гробу покоился. Накормили её всем, что только мог лес дать, напоили водой ледяной из подземных ручьёв и вывели к деревне. На прощание мальчик сказал, что зовут его Потрох, что он – мертвечик – всех мертвых защита и опора, что он – местных лесов теперь царь и кладбища Бог, и что больше не будут покойники страдать. Деревенские в тот же день к вечеру собрали мёду, молока и мяса и много ещё добра. И отнесли к могилам. И сбросили в нору. С тех пор мертвечики по кладбищам ходят и, если кто обижает мёртвых, они жестоко тех наказывают за грехи.
