– Какая она? – взгляд Бориса совершил по комнате круг и снова встретился взглядом со стоящей у порога хозяйки.
– Обычная девочка, – пожала она плечами. – Хорошо учится. Занимается музыкой. Кстати, она вот-вот должна вернуться из музыкальной школы. И вы сможете с ней познакомиться.
И действительно, не успела женщина договорить, как раздался звонок в дверь.
Разговор с Ксенией прошел бездарно. Визит следователя ее явно напугал. На вопросы она отвечала односложно, а в конце вообще заявила, что у нее болит голова и уроки еще не сделаны.
Борис чувствовал, что получил еще одно неясное свидетельство собственной правоты относительно психолога. Теперь осталось сложить их вместе и озвучить вывод. Вывод, который Борис уже давно сделал. Но это странное назойливое ощущение, что что-то здесь не так, всё равно не покидало его. И еще одна деталь не давала ему покоя. Комната Ксении была слишком безликой. Только то, что предназначалось для чужих глаз. Ну не может же человек совсем не иметь личного пространства. У нее точно должен быть дневник.
Борис припарковал машину возле управления и быстро взбежал по ступеням. Он кивнул ребятам, что-то горячо обсуждающим у входа. Их громкие голоса и смех сейчас раздражали Бориса. Словно он нес в голове ценную информацию и решительно не хотел ее расплескать в дружеских беседах. Как ни странно, но сейчас единственный человек, которого Борис хотел видеть, был Андрей. Что удалось найти ему?
Дернув ручку двери, он понял, что приехал раньше напарника. Борис открыл дверь ключом и медленно вошел в кабинет.
За пыльным стеклом электрички скучно мелькали редкие деревья. Илья был раздражен. Казалось, монотонный перестук колес еще глубже вбивал это раздражение в мозг, вызывая душное бессилие. Он просто хочет им помочь. Просто помочь. Больше ничего. Вялые, безынициативные, напрочь лишенные амбиций. Кем они планируют стать? Смешно. Семенихин в графе: «профессия» вообще написал: «козел»! Илья, конечно, понимал, что эта надпись предназначалась ему, но он уже давно не злился на них, ему было их просто жаль. Никому не интересные, никому не нужные, даже собственным родителям. Что мы вообще можем от них требовать?
Он сошел на небольшой станции, на которую указывала лишь потрескавшаяся, а местами уже плотно заросшая травой асфальтированная площадка. Узкая тропинка, протоптанная редкими пассажирами, вела через перелесок к раскинувшейся на холме деревеньке.
В доме дремала привычная ему тишина. Илья разулся и тихо подошел к открытой двери в комнату отца. Не захотел беспокоить его своим скверным настроением, так что, не заходя в комнату, направился к неприметной двери в конце длинного темного коридора. Раньше здесь была кладовая с большим земляным погребом, где маленький Илья провел много пугающих дней и ночей. Он повернул в замке ключ и открыл дверь. В лицо пахнуло спертое теплое дыхание подвала. Он долго всматривался в темноту, в которой терялась узкая деревянная лестница, не решаясь преодолеть сдавивший грудь сладкий ужас восторга. Включил свет, ярко освещая большую комнату с земляным полом. И сделал шаг, за ним другой, третий, и уже почти сбежал с последних ступеней, не в силах унять волнение в груди.
Вдоль стены, отделанной широкими натесанными досками, в зазоры которых проглядывала земля, стоял металлический стеллаж с книгами. Илья взял одну и присел на небольшой потрепанный диванчик. Потянул за кончик ляссе и открыл книгу. Он продолжил чтение с места, на котором остановился в прошлый раз. Чувствовал, как раздражение отпускает его. Илья никогда не торопился, когда читал. Он был уверен, что только чтение помогает человеку сохранить его индивидуальность, заставляет думать. Пять пар глаз были устремлены на него сейчас. Он знал, они внимательно его слушают. Ловят каждое слово. Ведь они уже на пути к совершенству. Пусть не всех, но их он спасет.
