Если бы только я смог
пусть прерывисто, пусть неумело,
ритм подметавши под слог,
передать эту трепетность тела,
этих скруглений поток,
этих раненых поз диктатуру…
Если бы только я смог…
– Так зачем подвизался ты сдуру?
Брось, не строчи!
– Не об этом
тоже, но здесь как в долгу
перед чувствами, перед ответным
несовершенством тех фраз,
что слетают извне нисходяще.
Ты бы помог…
– Разве музыки мука есть слаще?
Видеть ли, слышать – не мочь
на телесном застыть в человеке.
Значит одно – (…) многоточь-
е души ее рощи и реки,
взгляд – (?) вопросительный знак
на мои немудреные речи,
жест – подсознанья овраг,
словно елок худые оплечья,
те, что в таинственный лес
погружаются глубже и глубже…
– Мне хотелось хоть толику дружбы,
если б предвидел я…
– Нам
лишь гадать. И не знаем, что просим…
– Знаю: течет по усам —
в рот ни капли…
– Куда тебя сносит?
Всюду разруха, земля
поросла будыльем – ты в сторонке.
– Деля
с нечитателем те же обломки?
Да хоть финал обнови —
страсти эти давно перепеты.
– Есть ли финал у любви (!) —
восклицательный знак, где ответом
разве естественный страх:
удержать эту тягу сумею ль?
Осень моя на глазах
запоздалым огнем пламенеет.
– Осень во всю, у дверей
дух революции бродит.
Что от любви-то твоей
родине, вздрогнувшей, вроде?
Как же гражданский запой,
что тебя забирал понемножку?
– Мне не замкнуться страной,
хоть сидеть у того же окошка,
мучая письменный стол
хоть упорством, коль катится мимо
легкая Муза… Прикол
в том, что чувства с борьбой сопряжимы.
Пусть задождит-заметет,
пусть придавит октябрь, как в опале,
наш шестилетний пролет
никакая пурга не завалит.
Память ли, жизнь коротка —
нам дано упиваться не прошлым.
Крошки синицы с лотка
стащат в пляске по первой пороше,
шрамы укроет страна
хоть на зиму тяжелой махрою —
грянет финалом весна,
время вечных бродяг и героев,
где мы, отец или мать,
с сыном топчем упрямо сугробы…
– Все, что хотел ты сказать?
– Что сказалось на первую пробу.
– Дальше зима
понесется гекзаметром снега.
– В обрывках бумаг,
в белых снах затеряюсь с разбега.
– Надо же, прямо как тот
с белым венчиком в питерской вьюге.
Вспомни, какой был исход…
– Знаю, радость с печалью подруги.
То, что подкинет одна,
сцапать готова другая.
– Если любовь не хромает…
