Наконец, дядюшка Энтус и Дахи появились на тропе. Я сделал вид, что занят сетями. Небо! Что я им скажу? Они меня спасли, приняли, приобщили к своему промыслу. Как теперь объяснить, что всё, чем я с таким рвением занимался, на самом деле, было лишь способом скоротать время ожидания подходящего случая для того, чтобы всё это оставить?
– Алил! – донёсся до меня голос Дахи. Я нехотя поднял голову и через силу улыбнулся. Дахи весело помахал мне рукой, что-то одновременно оживлённо рассказывая дядюшке Энтусу. Я сделал глубокий вдох. И всё же бросаться с саблей наперевес на противника было куда проще, чем признаться двум своим добродетелям в том, что хочешь покинуть их обитель. Но сделать это надо было здесь и почти сейчас.
Мы вышли в море, как и обычно, под шутки Дахи, подколы дядюшки Энтуса и под полным парусом. Забросить, протащить и вытащить сеть, выпутать рыбу – всё шло, как обычно. Я старался делать вид, что ничего не произошло и меня ничто не тревожит. Я так же, как и всегда, управлял лодкой, однако в какой-то момент дядюшка Энтус, как-то изучающе взглянув на меня, спросил:
– Алил, ты чего?
– Что? – отозвался я.
– Гребёшь, как будто взлететь пытаешься, – усмехнулся он. – Так, что?
– А может, он у нас влюбился? – Дахи, по-мальчишески улыбаясь, посмотрел на меня. – Ну, Алил, кто это?
– Никак нет, я не влюбился, – ответил я, сбавляя темп и понимая, что наступил момент, чтобы всё рассказать. И чем прямее я это скажу, тем будет лучше. Я сделал краткий вдох.
– Дахи, дядюшка Энтус, – произнёс я, удивляясь, что голос звучит спокойно. – Вы видели корабль в гавани? Его хозяин решился на дальнее плаванье. Ему нужна команда. Я изъявил желание присоединиться. Я понимаю, что с моей стороны это будет выглядеть отвратительно по отношению к вам. Вы много для меня сделали, я вам благодарен. И жизнью обязан. Я это осознаю. Если вы скажете, что вы против, я останусь.
Наступило непродолжительное молчание. Не знаю, почему, но я почувствовал какую-то лёгкость, то ли от того, что сказал всё, то ли от того, что сказал всё враз. Дахи и дядюшка Энтус переглянулись.
– Знаешь, парень, – наконец, негромко заговорил дядюшка Энтус. – Мы не вправе тебе диктовать свои условия или навязывать чего. Это твоя жизнь. Не мы её тебе дали. Тебя Бог спас. Ну, Он позволил нам доброе дело для тебя сделать. Так и ты нам добра сколько сделал. Я б без тебя крышу не перекрыл, – он как-то грустно усмехнулся. – Да и кто б мне так лодку отремонтировал?
– Да, Алил, ты не переживай по поводу нас, – поддержал его Дахи. – Ты ж не обязан жизнь свою на нас тратить. Привязался я просто к тебе, сынок, – он резко махнул рукой и замолчал. Дядюшка Энтус с укором взглянул на него.
– Ну, давай, расстрой парня, – фыркнул он. – Вот, сейчас так и будет, – он, усмехнувшись, повернулся ко мне. – «Ты не смотри, ты не переживай, ты езжай, а я тут реветь буду», – передразнил он друга.
– Так, опасно ж там, в открытом-то море, – возразил Дахи, скорее, чтобы оправдать причину своей грусти, чем, действительно, понимая, что он говорит. – Тут на рыбалке-то двое за год не вернулись, а он – в море. Сынок, – он взглянул на меня. – Ты уж, ради Бога, будь осторожен…
– Всё, всё, Дахи, угомонись, – дядюшка Энтус похлопал своего друга по плечу. – Ему ещё собираться. Кстати, а куда направляетесь-то? – спросил он. Я сделал глубокий вдох прежде, чем ответить:
