– Прислушайся, – говорю я, останавливая музыку. – Слышишь?
Она замирает, прислушиваясь.
– Что именно?
– Все вместе. Ритм волн. Шелест пальмовых листьев на ветру. Крики чаек. Это музыка Бали. И мы танцуем под неё.
Я включаю трек снова, и на этот раз Алиса закрывает глаза, позволяя звукам острова сливаться с ритмом бачаты. Её движения становятся плавнее, естественнее. Ветер с океана играет с её волосами, выбившимися из привычного строгого пучка, и длинные пряди развеваются, придавая танцу новое измерение.
Я никогда не обращал особого внимания на волосы женщин. Они просто… волосы. Но сейчас, глядя на этот медово-золотой поток, танцующий вместе с ней, я чувствую странное восхищение. Они словно живые, эти пряди, они дополняют каждое движение, продлевают каждый поворот, добавляют грации каждому шагу.
– Она красивая, правда? – Кира незаметно подошла ко мне, пока Алиса продолжала танцевать, полностью поглощенная музыкой и моментом.
Я не отвечаю. Не потому, что нечего сказать. А потому, что есть слишком много всего, что не следует произносить вслух.
– Знаешь, она меняется с тех пор, как начала танцевать с тобой, – продолжает Кира, не смущаясь моим молчанием. – Я знаю Алису уже много лет. Она всегда была… закрытой. Идеальной дочерью, идеальной ученицей. Словно живая кукла. Но последний месяц… – она делает несколько снимков танцующей Алисы, – … я вижу проблески настоящей Алисы. Той, которая скрывается под всеми этими слоями «правильности».
Я знаю, о чем она говорит. Я сам замечаю эти изменения. День за днем Алиса сбрасывает с себя невидимые цепи, высвобождается из кокона, в котором провела всю жизнь. Это почти завораживает – наблюдать, как человек находит свою суть.
– Не обижай её, ладно? – Кира смотрит на меня с неожиданной серьезностью. – Она сильнее, чем кажется, но и уязвимее, чем хочет показать.
– Я не собираюсь…
– Брось, – она усмехается. – Я вижу, как ты на неё смотришь. И как она смотрит на тебя. Просто… будь осторожен. Для тебя это, может быть, просто еще одна история. Для неё – первая.
Прежде чем я успеваю ответить, она отходит, оставляя меня с неприятным ощущением, что меня раскусили.
***
После занятия мы сидим на песке, глядя, как последние отблески солнца исчезают за горизонтом. Кира ушла раньше – у нее какая-то встреча с местными фотографами.
– Почему ты выбрал Бали? – неожиданно спрашивает Алиса.
Я размышляю, насколько откровенным быть. Обычно я избегаю разговоров о себе. Особенно о прошлом.
– Хотел начать с чистого листа, – наконец отвечаю я. – Подальше от России, от семьи, от… всего.
Она смотрит на меня внимательно, словно пытаясь увидеть больше, чем я готов показать.
– От чего именно?
– От ожиданий, – отвечаю я, удивляясь собственной откровенности. – От прошлого. От того, кем я был, и кем мог стать в Москве. Весь мой путь был предопределен. Как по рельсам.
Она кивает, и я вижу понимание в её глазах. Слишком глубокое понимание.
– И ты просто… уехал? – в её голосе смесь недоверия и восхищения.
– Не «просто», – качаю головой. – Это был сложный выбор. Я потерял многое. Семью. Поддержку. Связи. Но приобрел свободу.
– И не жалеешь?
Вопрос на миллион. Бывают дни, когда я просыпаюсь с ощущением пустоты внутри. Когда задаюсь вопросом, правильный ли выбор сделал. Когда скучаю по матери или вспоминаю, каким был отец до того, как деньги и власть полностью его поглотили.
– Нет, – отвечаю я. – Не жалею.
