– Это моё место, понял? – Поттер обладал писклявым непереломанным голосом.
– Пошёл на хуй отсюда, Потник! Я здесь стою – напёр на него я.
– Ты кого, сука, ебанат, Потником назвал, а? – заверещал лопоухий очкарик.
– Тебя, сраный Гарри Потник!
Вокруг стала собираться толпа.
– Слышь, я, конечно, не провокатор, но это, по ходу, заява! – ощерился Кетчуп, беря Потника за правое плечо.
– Я не подстрекатель, но я бы за такое вмазал, отвечаю! – вставил Жёлтый Пояс, беря его за левое плечо.
– Я тебе стрелу забиваю, понял? – взвился Поттер – Сегодня после полдника тебе пиздец! Отвечаю, я тебя умотаю, гондон!
– Попытайся, Потник! Много хочешь, мало получишь!
–Кому-то, кажется, сегодня пиздец… – мечтательно протянул Кетчуп, проходя мимо меня и постукивая себе по ляжкам своей другоценной бутылкой с кетчупом.
Когда прошёл тихий час, а булочка на полдник с какао была съедена все вернулись в корпус и к стрелке, забитой мне Поттером было всё готово. В нашей палате были раздвинуты кровати, на которых весь отряд сидел, как на трибунах. В центре была освобождённая площадь для предстоящей драки.
Поттера все хлопали по плечу, давали напутствия в виде напоминания всяких приёмов борьбы, подбадривали и раздразнивали:
– Давай, вмажь этому говну, умотай его!
Когда я вошёл, Кетчуп завыл:
– О, смотри, говно пришло! Ну что, ща Поттер тебе вкачает пизды!
Естественно, меня никто не поддерживал. Удивительнее было бы, будь оно наоборот – на зоне или в казарме же никто не хочет быть зашкваренным какой-либо связью с гашёнкой, с опущенным. А в России вся жизнь с детского сада – сплошная подготовка к казарме или зоне.
Циря был кем-то вроде рефери.
– Ну что, Поттер, готов? – спросил он – Тогда бой!
Поттер налетел на меня и я получил удар под ребро, впрочем, несколько смазанный – успел увернуться. Поттер налетел вторично и попытался меня взять на удушающий – я вырвался. Я совсем потерял контроль за ногами, и Поттер сбил меня с ног довольно точной подсечкой. Я откатился влево от напрыгивающего сверху соперника и встал снова на ноги.
А дальше всё было, как в тумане и в замедленной съёмке. В такие моменты жизни я всегда бывал абсолютно спокоен, даже умиротворён. Всё вокруг, включая мою собственную злость как будто чья-то рука ставит на беззвучный режим. Я в эти моменты сосредоточен – как бываю сосредоточен, сваривая ответственное соединение, наблюдая, как расплавляются кромки соединяемых деталей, расширяется зазор, как присадка попадает в него, переполняя разделку и как она, остывая, усаживается в шов. Мне кажется, что сквозь толщу застывающего под дугой металла я вижу, как формируется с обратной стороны корень и даже насколько обратное усиление превышает поверхность основного металла – вот настолько я могу быть вовлечён в контроль за каким-то процессом. Но сварщиком я являюсь профессиональным и высококвалифицированным, а вот драки – это обычно не моё, и что здесь сыграло роль – я не знаю. Примерно так же в шестом классе я сломал средний палец Тиме Фёдорову из параллельного класса, который меня задирал, суя фак мне в лицо. Я не собирался ему ломать средний палец, просто само так получилось – абсолютно спокойно. Но справедливости ради стоит сказать, что вид ходящего по школе и несколько попритихшего Тимы Фёдорова со здоровенным гипсовым факом определённо мне компенсировал вызов к директору школы с родителями и последующей засим трёпки дома.
