В сердце Антарктики - страница 32

Время быстро шло, и около 16 ч. весь состав экспедиции был на судне, кроме профессора Дэвида. Я его видел этот день утром протискивающимся сквозь толпу, заполнявшую порт, – он сгибался под тяжестью одного конца длинной железной трубы, тогда как железнодорожный носильщик тащил другой конец ее. Эта драгоценная ноша, по его словам, предназначалась для просверливания льда Барьерного глетчера и для получения его образцов – он нашел ее на железнодорожной станции. Но, как раз когда я начал уже серьезно беспокоиться, так как не хотел откладывать отхода судна, он вдруг появился на палубе. Руки его были полны какими-то стеклянными аппаратами и другими научными принадлежностями.

За минуту до 16 ч. был дан приказ приготовить машину, и ровно в 16 ч. были отданы концы, и «Нимрод» медленно двинулся. Приветственные крики не умолкали на пристани, где собрались тысячи народа, и когда мы стали подвигаться к выходу из гавани, нас приветствовали также и судно американской магнитной съемки «Галилей» и стоявший у выхода из гавани плавучий маяк. Воздух дрожал от пушечных выстрелов, от гудков и свистков всех пароходов, находящихся в гавани. Впереди нас двигался наш мощный союзник «Куниа», выпуская клубы дыма, а по обе стороны провожали сотни катеров и лодок. Нас приветствовали также и стоявшие у выхода военные английские суда австралийской эскадры – «Могучий», «Пегас» и «Пионер».

Пройдя «Могучий», мы остановились, чтобы взять буксирный канат от «Куниа», и высадили при этом на катер наших личных друзей, провожавших членов экспедиции. Толстый стальной канат в 4 дюйма в окружности был поднят и закреплен за цепи нашего судна, мы дали сигнал «Куниа» двигаться в путь и через несколько минут оказались уже в открытом море. Был легкий ветер и небольшое волнение, не прошло и часа, как вода стала вкатываться на палубу через шпигаты (отверстия для стока воды). Это казалось нам неважным предзнаменованием, так как если в такую хорошую погоду «Нимрод» не остается сухим, то что же будет с ним, когда задует настоящий южный шторм? Мы тащились за «Куниа» как какой-то нежизнеспособный объект. Помимо того, что «Нимрод» был перегружен, нос его оттягивала еще тяжесть буксирного каната, весившего 7 тонн. Не было еще случая, чтобы какое-нибудь экспедиционное судно, отправлявшееся в Антарктику, шло на буксире до встречи со льдами, но для нас много значило сберечь уголь – несколько сэкономленных тонн угля могли впоследствии прямо выручить экспедицию.

Приближалась ночь, и последнее, что мы увидели от Новой Зеландии, был голый скалистый мыс, все более и более исчезавший в вечернем тумане. Обитатели «Бочонка с устрицами», пообедав наскоро в столовой, старались всячески уменьшить хоть в какой-нибудь степени царивший хаос и навести некоторый порядок.

Плохая погода на море не заставила себя ждать. Уже ночью 1 января юго-западный ветер стал свежеть, и на следующее утро оба наши судна отчаянно болтались на волнах. «Куниа» сигнализировал нам выпустить еще саженей 30 наших цепей, присоединенных к его буксирному канату, и мы с большим трудом это сделали. Судно переваливалось с боку на бок, цепи гуляли по палубе, перекидываясь с одной стороны на другую, и при помощи нашего сорокалетнего брашпиля с ними не легко было справиться. Тогда-то я ощутил все реальные последствия той чрезмерной экономии и той стесненности в средствах, которые испытывались с самого начала организации экспедиции. Как хотелось бы мне иметь такое же великолепно оборудованное современное судно, как «Дискавери», большой, специально построенный пароход, которым мы располагали во время предыдущей экспедиции! После полудня и ветер и волна увеличились, «Нимрод» нырял вверх и вниз. Волны начали вкатываться на палубу, и через минуту мы оказались совершенно промокшими, а высохли по-настоящему только через две недели. Скоро уже по всей палубе ходила вода, белые гребни волн с грохотом разбивались о борта парохода, и брызги летели до мостика. Вдоль палубы пришлось протянуть леера, так как рискованно было передвигаться, не держась за них.