В среде пустот - страница 2

1980-е годы – время «третьего тома», и снова поиск языка, который был бы «наиболее адекватным тому внутреннему миру и человеку, который ныне преображается…», – писал он в 1982 году. С началом «перестройки» всегда общественно активный Охапкин, в противоположность общему социальному оживлению, уходит от дел и посвящает всё время своему внутреннему человеку. Огромный корпус текстов этого периода можно назвать «чистой духовной поэзией» – такой, какой она сложилась в европейской культуре и практически не имеет аналогов в русской поэзии. В жанровом отношении это плачи, благодарственные и покаянные псалмы, обличения, пророчества, притчи. Охапкин «третьего тома» практически неизвестен даже ближнему литературному кругу поэта, поэтому тексты третьей части этой книги особенно важны.

Четвёртая часть отражает последний языковой переход. Он зафиксирован поэтической книгой «Лампада» (издана в 2010 году НП «Русская культура»). Язык этот лёгок, прозрачен и предельно лаконичен. Никакой прежней велеречивости и экспрессионизма, но это не означает отсутствия энергии, которая приобрела пульсирующие свойства. Это энергия мысли, укрощённой подлинным смирением. Отдельные её тексты просто поражают своей богословской ясностью и красотой. В 1990-е годы для Олега Охапкина, как и для всех значительных авторов Второй культуры, наступил гутенберговский период. Наконец-то говорение «как в вату» (по определению Охапкина) сменилось голосом с эхом. Толстые журналы повернули лицо к авторам подполья, но радость была недолгой. Наступивший капитализм породил новых героев беллетризованной литературы, авторов «бестселлеров» и поэтических концептов. Постаревшим ревнителям традиции, которую они развили и преумножили, новый противник оказался не по зубам, хотя некоторые почести они всё же получили.

В 1995 году во дворе ещё не отреставрированной усадьбы Г. Р. Державина из рук директора Всероссийского музея Пушкина С. М. Некрасова Олег Охапкин получил Державинскую премию. В лауреатской речи он сформулировал своё творческое кредо: «Державин исповедовал евангельскую истину: от избытка сердца говорят уста, всё остальное – медь звенящая и кимвал бряцающий. Именно эту истину исповедовал Державин, когда писал оду «Бог». Эти стихи написаны от преизбытка сердца и дают ключ ко всему творчеству Державина в целом. И когда я понял, какую истину исповедовал Державин, я сам стал исповедовать эту древнюю истину, и изнутри понял её справедливость».

Известно, что человек до конца открывается только своей смертью. Феномен Олега Охапкина стал раскрываться именно после его ухода в 2008 году. В 2014 году, когда созрела потребность в системном изучении его творчества, были организованы «Охапкинские чтения», включившие научную конференцию и поэтические чтения. Первые чтения явили итог прочтения Охапкина ведущими российскими литературоведами, что называется «для себя», ибо тема Второй культуры в наших университетах присутствует фрагментарно, из-за отсутствия единой терминологической основы не введена в научный оборот – в отличие от западной славистики, где исследования современной русской литературы являются приоритетными. В последующие два года появились новые исследования, связанные с современной духовной поэзией, в которой стало различаться спиритуальное направление. Термин «спиритуальная поэзия» был предложен Виктором Кривулиным для воссоединения с европейской культурной традиции, в которой сложилась система понятий для описания и распознания различного духовного опыта, который может иметь человек, как внутри церковной практики, так и вне её. Так, например, для англичан естественна мысль, что поэзия Блейка, например, передаёт лишь его духовный опыт не обязательный для остальных, что не лишает её культурной ценности. Таким образом, Кривулин добивался расширения культурного контекста, что позволило бы объяснить столь разные и уникальные в своём роде феномены, как поэзия самого Кривулина, Елены Шварц, Александра Миронова, Сергея Стратановского, Леонида Аронзона, Василия Филиппова, Жанны Сизовой.