Не смотря на сгущающуюся тьму, я передумала включать фонарик телефона. Дорога была достаточно неплохой и покалечиться в темноте я не особо опасалась. К тому же глаза уже вполне привыкли ориентироваться без дополнительного освещения. Что же касается тревожного чувства, поднимавшегося где-то из глубин сознания – я достаточно быстро с ним справилась. Темнота страшит многих людей: на улице города, в подъезде, даже в собственной квартире… А уж ночной лес – это темнота в квадрате. Темнота и неизвестность. На зрение полагаться не приходится и в человеке активируются иные органы чувств, например, слух. Соответственно, и восприятие леса меняется. А лес живой. Незнакомые звуки, тревожные шорохи, непривычные запахи… Позволив панике подступить, человек теряет контроль над собой, принимая на себя позицию жертвы. С другой стороны, если представить себя охотником, ночной лес открывается совершенно с другой стороны. Тьма становится союзником, укрывая от посторонних глаз. Звук разносится далеко и, если слышать лес, он заранее сообщит об опасности: хрустом ветки под мягкой крадущейся поступью, шелестом крыльев встревоженной чьим-то приближением птицы.
Признаться, я уже подустала идти, таща за собой чемодан. Остановилась и взглянула на часы. Прошло уже достаточно времени, чтобы доехать на мотоцикле до автобуса, погрузить бабулю с поклажей и двинуться в обратном направлении. Передохнув немного я отправилась дальше.
Вскоре позади раздался знакомый гул мотора и еще через пару минут дорогу рядом со мной выхватил из темноты свет фар мотоцикла. Я притормозила у обочины и оглянулась. Мотоцикл остановился рядом. Бабуля, с видом царственной особы, восседала в коляске и с интересом поглядывала на меня. Андрей помог мне уложить чемодан и сумку поверх багажника, сел за руль. Я устроилась позади него.
Езда на мотоцикле по лесной дороге, на мой вкус, не самое комфортное время препровождения, но, как говорится – лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
В какой-то момент, бабуля не удержалась и спросила, обращаясь ко мне:
– А ты чьих будешь? Я в нашей деревне всех знаю.
Ветер от быстрой езды не способствовал продолжительному развитию беседы, поэтому я постаралась ответить, как можно короче:
– Туристка.
Андрей с интересом прислушивался, но в разговор не вступал, сосредоточившись на дороге. Бабуля хотела еще что-то спросить, но едва открыв рот, поперхнулась залетевшей туда мошкой, закашлялась и благоразумно продолжила молчать остаток пути.
За очередным поворотом лес неожиданно кончился. Впереди явственно можно было различить огни деревни. Проехав указатель с еле различимой в темноте надписью Оршинский Погост, минут через пятнадцать мы уже ехали по центральной деревенской улице вдоль ровного ряда деревянных домиков.
Андрей поинтересовался, где я планирую остановиться и услышав ответ, повернул в ближайший переулок. Немного попетляв по темным улочкам, мы оказались где-то в конце деревни на самой последней улице и остановились у палисадника одного из домов, в окне которого тускло горел свет ночника. Все вокруг тонуло в темноте. В окне мелькнула фигура и, пока Андрей помогал мне с вещами, из калитки показалась хозяйка, освещая себе дорогу неярким светом керосиновой лампы, которую она держала перед собой. На вид ей было не больше пятидесяти. Поверх домашнего халата она накинула шаль и сейчас, зябко подернув плечами, вышла нам на встречу. Маленькое пламя в лампе то и дело подрагивало, время от времени выхватывая из темноты неожиданные детали окружающих предметов. Тени витиевато ложились вокруг, задерживаясь в складках одежды и на лицах, предавая окружающему некий эффект нереальности происходящего, а затем расползались по углам и тонули в ночной темноте.
