– Хорошо у вас тут, – говорит Верочка, больше заботящаяся о нарядном платье, чем о грушах. – Тихо так, спокойно.
– Это сейчас хорошо, а летом… – не сразу откликается Аленка, снисходительно улыбаясь Верочке.
– А что летом? – не понимает Верочка.
– Вон сколько работы, – Аленка обводит участок рукой. – Да еще комары кусаются.
– И место у вас хорошее – речка рядом, – говорит Верочка, скашивая глаза в сторону дома. – А сад какой…
Аленка поднимает голову, отбрасывает черную прядь с лица и внимательно смотрит на Верочку.
– Ты чего? – спрашивает Верочка.
– Так просто… А что?
– В школу-то не пошла?
– Подумаешь, – отмахивается Аленка, – один день пропущу.
– Ты выросла, Алена, – вдруг вздыхает Верочка и, воровато оглянувшись, шепчет: – Страх как покурить хочется.
Федор Иванович, морща тонкое, продолговатое лицо, убежденно говорит Сергею:
– Я дурак был, когда из деревни уехал. Вот и Анна Ивановна тебе это подтвердит. По глупости все вышло. Да и вся наша жизнь – сплошная глупость, честное слово… Умер дальний родственник, а квартира осталась, вот мы из-за квартиры и переехали.
Сережа Журавлев, до этого клевавший носом, оживился:
– Из-за квартиры?
– А ты, брат, как думал? Из-за квартиры! Нынче пока на нее заработаешь, уже и жизни с гулькин нос останется. Вот поживешь – узнаешь. Это раньше, при коммунистах, квартиру можно было на работе высидеть, а теперь – шалишь…
– Мужчины – за работу! – Зоя Георгиевна, щурясь на солнце, с ножом в руке стоит на пороге летней кухни.
– А что делать-то? – недовольно спросил Федор Иванович.
– Дел полно… Надо воды из колодца принести, продукты в погреб поставить, нож наточить – совсем не режет.
– Это всех делов -то?
– Да ты эти переделай… Вон земля еще не перекопана, малина и смородина не укрыты.
– Ну, не за этим же вы сюда приехали, – перебила несколько смущенная Нина Петровна. – Да и рано еще укрывать…
– А зачем это мы приехали? – возмутилась Зоя Георгиевна. – Отдых должен быть активным. Сережа, Мишель, марш за водой! Федор Иванович – в погреб. А где у нас Виктор Степанович?
– Он качели ремонтирует.
– Это хорошо, – одобрила Зоя Георгиевна. – Тогда, Сан Саныч…
– В чем дело? – Сан Саныч, разглаживая пышные, рыжие усы, вышел из-за веранды.
– Сан Саныч, тебе столы поставить.
– Сделаем, – весело откликнулся он. – А где мы расположимся?
– На улице, конечно… Столы в кладовой.
– Ясно.
– Сева! Севочка! Ты картошку почистил? – спохватилась Зоя Георгиевна. – Поставь ее, пожалуйста, на плиту.
– Будем знакомы, что ли, – бурчит Мишель, протягивая Сереже тяжелую, волосатую руку.
– Будем, – неохотно отвечает Сережа на рукопожатие.
– Ты новенький, что ли?
– Уже два месяца работаю в отделе.
– Значит, новенький… Ты и на пикнике в первый раз?
– В первый, – вздыхает Сергей, – и последний…
– Да ну? – Мишель косится на Журавлева маленькими, глубоко запрятанными глазами.
Они минуют участок Кравцовых и на меже натыкаются на колодец, сооруженный из бетонных колец. Вода в колодце чистая, хрустальная, даже от одного взгляда на нее у Сергея немеют скулы. Едва лишь вытянув первое ведро, он припал к нему, жмурясь от удовольствия и чувствуя во рту давно забытый вкус ведерного железа.
– Ух! – отваливается Сергей от ведра. – Ну и водичка!
– Водичка да, водичка – в норме, – соглашается Мишель и, не утерпев, тоже делает несколько глотков, после чего совершенно неожиданно спрашивает Журавлева: – Ты ведь не женат?
