Звонок телефона врывается в сон, и она с облегчением понимает, что все же может пошевелиться, тянется за телефоном и отвечает на вызов.
– Агата, у нас полный пипец! – в трубке зазвучал бас главного менеджера по тренингам – мускулистой, как борец, и чернобровой Карины, которую она, как и всех сотрудников, выдрессировала называть ее только псевдонимом – Агата Спасская. Альбина Свистулькина не может быть звездой. Карина прекрасно знает, что Альбина в отпуске, и если она все же звонит, значит, точно случилось что-то серьезное. – У нас одна участница совершила суицид. Она, конечно, не умерла, ее спасли, но муж ее оказался юристом, узнал, что она «наша», и теперь подает на нас в суд.
Альбина, ощупывая свой горящий бок, с трудом встает с шезлонга и идет к себе в бунгало, в тень, к кондиционеру, к стакану с ледяной водой.
– Ну, разберись, узнай, кто ее курировал, что у них там случилось, позвони Андрею Васильевичу, обрисуй ему ситуацию, спроси, грозит ли это нам чем-то. Чего ты от меня-то хочешь?
– Да я уже все сделала, курировала ее Нина Семашко, говорит, обычная тетка, лет сорока пяти, уже с нами проходила «Ты этого достойна», особых свершений у нее тогда не наблюдалось, записалась на «Твой великолепный век», прошла больше половины, они как раз только провели посвящение в Богини, как на следующий день ее бросает молодой любовник, уезжает в другую страну, и одновременно в этот же день она случайно на улице застает мужа с любовницей, вероятно, ее это очень расстраивает, она идет домой и глотает горсть каких-то таблеток.
Хорошо еще, что в тот день ее сын раньше из института вернулся. Так теперь этот ее муж-изменщик, чудило, на нас в суд подает, каково?! Андрей Васильевич сказал, чтобы про суд не напрягались, замучаются доказывать, что это из-за тренинга.
Но! – Альбина, жадно напившись воды со льдом, опустилась в плетеное кресло, положив на стол длинные ноги. Телефон на громкой связи продолжал басить, и она морщилась то ли от самого звука, заглушавшего пение птиц, то ли от всех этих рабочих новостей, которые в отпуске всегда так некстати. – Подруга, которая, оказывается, всегда отговаривала ее от участия в наших тренингах, обратилась в прессу.
– И что это еще за хрень под названием «пресса»? Ты что имеешь в виду? В «Комсомольскую правду», что ли, обратилась или в «Московские новости»? Кто их теперь читает, – Альбина с неприятным подозрением и предчувствием осматривала свое красное правое плечо; неприятное жжение на правой щеке она попыталась успокоить, прижав к щеке запотевший стакан.
– Да если бы! Она связалась с самой Сосницкой, и та теперь хочет взять у тебя интервью по поводу наших женских программ. Представляешь, под каким соусом они все это могут подать, особенно, если ты не согласишься. Или ты согласишься дать ей интервью? Что мне ответить их администратору? Он будет перезванивать завтра утром.
У Альбины екнуло: об интервью с Сосницкой мечтает, конечно, каждая, и она не раз уже в уме перебирала луки, в которых она хорошо бы смотрелась на этой встрече, обдумывала локации, примеряла разные имиджи от «простой девчонки, как будто давно знакомой с Сосницкой» до «таинственной женщины, говорящей многозначительно и загадками, заставляющей зрителя гадать, что же именно она имела в виду». Но приглашение на интервью она, конечно, представляла себе в несколько других обстоятельствах.
