Майкл, не в силах вымолвить ни слова, лишь кивнул, не отрывая взгляда от ее лица. Он изучал ее черты: высокие скулы, выразительные глаза, тонкие губы, тронутые помадой. Он видел в ней не только красоту, но и загадку.
“Интересно, – сказала она, рассматривая его камеру с неподдельным любопытством. – Старая школа. Я думала, такие уже в музеях только остались. Как тебя зовут, молчун?”
Он взял из кармана блокнот и ручку и написал своё имя.
Скарлетт прочитала его имя, кивнула и улыбнулась. “Майкл… Звучит красиво. Я Скарлетт. Приятно познакомиться, Майкл. Знаешь, у меня какое-то особое чутье на таких, как ты. Всегда любила фотографии. В них есть что-то, что не может передать ни одна картина, ни одно слово. Ты можешь остановить время, поймать момент, заглянуть в душу.
Как сказал один гений от фотографии, Анри Картье-Брессон, ‘Фотография – это признание одновременно того, что ты видишь, и того, как ты себя чувствуешь’. В общем, я обожаю фотографов”.
Она замолчала, оценивающе глядя на него.
“Послушай, Майкл, – сказала она вдруг, – я работаю в этом клубе. Сегодня у нас будет сумасшедшая вечеринка, настоящий шабаш. Может, заглянешь? Сделаешь несколько снимков? Нам как раз нужны свежие лица”.
Майкл, колеблясь, обдумал предложение. Он никогда не был в ночном клубе, но почему-то почувствовал, что ему это нужно. В этом месте, казалось, было что-то притягательное, хоть и пугающее. Это был шанс вырваться из привычной рутины, увидеть новый мир, который откроет перед ним новые возможности.
Он кивнул в знак согласия, чувствуя, как кровь приливает к щекам.
“Отлично! – обрадовалась Скарлетт, и ее глаза заблестели. – Тогда жду тебя. Приходи к десяти. Спросишь Скарлетт на входе. У нас там всегда бардак, но зато весело”. Она подмигнула и, развернувшись, легко скользнула в темноту клуба.
Майкл остался стоять на площади, испытывая одновременно волнение и трепет. Он знал, что сегодня вечером его ждёт нечто особенное. Он достал телефон и написал Жан-Пьеру о своей новой встрече.
До наступления вечера оставалось много времени, и Майкл решил не терять его зря. Он отправился бродить по городу, будто надеясь найти ответы на свои вопросы в отражениях.
Он зашёл в старую церковь, где сквозь витражи падал разноцветный свет, создавая причудливые узоры на полу. Снял отражение сводов в луже после дождя, увидев в нем небеса и грехи. Он заглянул в заброшенный дом, где граффити на стенах смешивались с бликами в разбитых зеркалах, демонстрируя мир, который рушится. Он зашёл в дешёвую забегаловку, где помятый официант в потрёпанном фартуке, казалось, застыл в вечной печали, отражаясь в мутном окне.
Он снимал, снимал, снимал, чувствуя, как его немота отступает, уступая место языку фотографии. Он понял: Фотография – это искусство видеть то, что скрыто. Фотография – это способ говорить, когда слова бессильны. Его путь только начался.
Вечером он вернулся на площадь, где встретил Скарлетт, и направился к клубу. Он чувствовал смешанное чувство страха и любопытства. Он сделал глубокий вдох и вошёл внутрь.
Громкая музыка, яркий свет, толпы пьяных, весёлых людей – все это обрушилось на него, как ураган. Он ощутил себя ошеломленным и потерянным, но… заинтригованным.
Он подошёл к охраннику и спросил о Скарлетт. Охранник, оценивающе оглядев его, указал на девушку, стоявшую за барной стойкой. Она была ещё прекраснее, чем днём. Её рыжие волосы сияли в свете софитов, а глаза искрились озорством и какой-то дикой энергией.
