– Я знаю инструкцию лучше вас, я ведь ее и писал, в Управлении кадров. А вот чего я не знал, так это того, что вы мне так не доверяете.
– Понимаешь, Астахов, устройство это не просто «сов. секретно», а под грифом «К». Это во-первых. А во-вторых, прикинь его себестоимость – сколько миллионов долларов? Ну вот. А доверяю я тебе, как самому себе, – поэтому и требую расписку. Я-то за него расписался, верно? Мы же в разведке, дружок, а не на одесском Привозе… Все доверяют друг другу и все тут же расписываются.
Взяв карточку, Астахов размашисто расписался на ней, а затем приложил ее к своему широко открытому глазу.
Карточка слабо вспыхнула фиолетовым светом, быстро сменившимся на синий, голубой, желтый, оранжевый, красный: чип, встроенный в нее, зарегистрировал радужную и глазное дно получателя во всем видимом диапазоне – идентификатор личности куда надежнее обычных дактилоскопических отпечатков.
– Теперь получай, – удовлетворенно улыбнулся Коптин, принимая от Астахова карточку и одновременно с этим протягивая ему штрих-кодер и новую, чистую карточку-расписку.
Пилот вертолета, с интересом наблюдавший эту процедуру, не удержался:
– Разведка, блин… А раньше, помнится, крест святой целовали…
– Раньше Бог миром правил, мой дорогой… – кивнул, соглашаясь, Коптин.
– А сейчас кто? – спросил пилот. – Дьявол, что ли?
Помолчав, Коптин как-то странно причмокнул.
Но ничего не сказал.
* * *
Подойдя к Михалычу, майор-спасатель жестом показал: дай-ка гарпун.
С гарпуном в руках он пошлепал опять к танку и, не доходя метров трех до того места, где зелень дерна обрывалась, превратившись в коричневую овсянку, вскинул гарпун и нажал курок, почти не целясь.
Стрела, увлекая за собой тонкий и прочный капроновый фал, точно пронеслась сквозь могучее кольцо сцепки, даже не задев ее.
Поняв идею, на противоположном «берегу», отсоединив стрелу, привязали к фалу стальной трос. Спасатель, выбирая фал, протянул сквозь серьгу сцепки трос. Остальное было делом техники.
Не прошло и десяти минут, как на твердом бетоне развернулись два мощных гусеничных тягача. К ним «пристегнули» концы троса, продетого сквозь заднюю сцепку ИС-3.
Приближался финал.
Тягачи замерли, ожидая команды Михалыча.
За спиной Аверьянова и Михалыча внезапно нарисовались Астахов и Коптин.
– А вы кто такие? – подозрительно оглядел незнакомцев Михалыч. – Нам газет-телевидения, СМИ разных, прессы и даром не надо. Мы и без вас в дерьме по уши.
– Мы из Службы хроноразведки, – примирительно объяснил Коптин. – Начальник Управления разведтелепортации Коптин Сергей Ильич.
Михалыч открыл было рот, собравшись что-то сказать, но Коптин опередил его, молча указав пальцем на Аверьянова, стоящего рядом.
– Вот что, капитан… – неожиданно взял слово Астахов. – Что было, то было, прошло, и не будем о том. Ты нужен нам. Ты нужен стране. Ты нужен детям, грядущему поколению.
Михалыч изумленно открыл рот, услышав столь неуместную и непонятную ему речь.
– Я тебе доверяю, – продолжил Астахов. – Вот, посмотри. Это твой инструмент.
– Людей отогнать – на случай, если трос лопнет! – громогласно рявкнул Михалыч, повернувшись к театру спасательных действий. – Все – в сторону! Подальше, матерь вашу! Так… Все отошли… Жми! – Михалыч дал отмашку рукой: – Пошел, чего ждешь!!!
Тягачи взвыли, со скрежетом впиваясь гусеницами в старый, почерневший от времени бетон плит, устилавших дорогу к учебно-тренировочному комплексу.
