- Граф Елецкий Александр Петрович, - сказал я, показав медальон и принялся надевать рубашку – было прохладно даже для конца апреля.
- А вы, сударыня, кем будете, - цепкий взгляд корнета остановился на Синицыной.
Повисла неловкая, короткая к счастью пауза. И я сказал, не давая Айлин заговорить первой:
- Она моя жена, Айлин, - обнял ее и, памятуя о том, что по кодексу чести дворянин не должен лгать, добавил едва слышным шепотом: - Скоро ей станет.
Теперь пауза стала долгой. Айлин, подняв голову, изумленно смотрела на меня. Сухров усмехнулся, кривя красные от крови губы. Ковалевская прикрыла рот ладошкой и отвернулась.
- Вам, ваше сиятельство, точно не нужна никакая помощь? Может, желаете что-то заявить? – обратился полицейский корнет к графу Сухрову.
- Нет, - холодно отозвался он и направился к перевернутым ящикам.
Как-то так вышло, что Лужин выпал из внимания полицейских – а его семья не входила в число дворянских родов. Парню немного повело. Стражи порядка направились к летающей машине, никого и не прихватив с собой.
Полицейские отошли достаточно далеко, и Ковалевская больше не сдерживала смех:
- Боги! Что происходит?! Надо же, она - жена графа Елецкого! Завтра весь класс будет валяться от хохота!
- Спасибо тебе, Саш, - Айлин обняла меня и поцеловала в губы и осторожно, пальчиком коснулась щеки: - У тебя снова синяк. Наверное, очень большой будет. И вот еще две ссадины.
- Оль, а что здесь такого смешного? – накинув сюртук, я тоже потрогал щеку, поморщившись от боли. – Разве так не стоило немного соврать, чтобы спасти мою лучшую подругу от неприятного путешествия в участок? Может быть я действительно женюсь на Айлин.
- И тогда, очень даже может быть, опустишь свой род с графского до виконтов или вовсе баронов, - перестав смеяться сказала она. – Ты должен думать не только о себе, но хотя бы еще о своей маме и будущем благополучии рода.
- Саш, давай, я побегу уже – надо попасть к обеду к отцу на службу, - Рамил на прощание, хлопнул меня по плечу и, отходя, признал: - Не думал, что ты такой! Слава Перуну, красиво ты его уделал! Теперь Елецкий – гора школы!
- Ну, ну, давай только поскромнее с определениями, - рассмеялся я.
А Рамил, приближаясь к пролому в заборе, громко крикнул:
- Елецкий – гора школы! Слава графу Елецкому!
Смелый поступок с его стороны. Очень смелый. Граф Сухров и те, что стояли возле него, аж вздрогнули и повернулись к Рамилу, который пролез в пролом и исчез по ту сторону забора.
- Слава графу Елецкому! – повторила княгиня. Рассмеявшись, ткнула меня пальцем в бок: - Какой же ты интересный стал, Сашенька, - потом добавила, когда я поднял сумки с учебниками: - Возле школы меня ждет эрмик, - Могу вас подвезти, в пределах Елисеевского района, молодожены как-никак, - последние слова она произнесла с явной насмешкой.
Эрмиками мы называли эрмимобили – колесные машины, использующие в качестве источника энергии эрминговые потоки, по сути устройства наполовину механические, наполовину магические.
Прежде чем ответить, я заметил, как госпожа Синицына покачала головой. Она явно не хотела ехать с Ковалевской.
- Нет, Оль, спасибо, мы прогуляемся немного пешком. Следующий раз буду рад такому предложению, - ответил я.
Выбравшись с пустыря, мы возвращались к школе. Сухров со своими шестерками шли позади нас шагах в двухстах, и чувствовалось неприятное напряжение.
- Саш, я хочу сказать кое-что важное… - Айлин, искоса глянула на княгиню и замедлила шаг.
